Осторожно, профсоюз

Стоял жаркий и душный день — первое воскресенье июля.

Асфальт был устлан тополиным пухом, словно снегом. Наладчик оборудования Олег и производственный мастер Дмитрий курили у черного входа фабрики. До конца обеденного перерыва оставалось добрых 20 минут.

— К тебе уже Женек подходил? — затянувшись сигаретой, спросил Дмитрий.

— Подходил. Предлагал вступить в профсоюз.

— А ты?

— Не знаю. Сказал, что подумаю. Не то чтобы я боялся, но как-то не по себе от этой идеи. У жены тоже организовали проф­союз на работе, но она молодец, хоть додумалась не вступать в ряды борцов за справедливость. Профсоюз сразу разогнали — взносы шли через бухгалтерию завода, поэтому руководство быстро вычислило горе-активистов. Уволили всех! — Олег выразительно поднял брови.

— Да уж, ничего хорошего. Но что ж теперь, покорно сидеть и смотреть, как об тебя ноги вытирают? Начальство совсем обнаглело: «выходи в субботу и воскресенье, но доплачивать мы тебе за это не будем», «работай в нечеловеческих условиях». Крепостное право давно отменили, но, кажется, наши боссы об этом слыхом не слыхивали. На улице жара 35 градусов, а в цеху все 40 будет. Невыносимо!

— Да уж. А зарплата? Такая, что еле концы с концами сводишь. Я даже приличный подарок жене на день рождения купить не могу. Уж молчу про то, что слово «премия» им в принципе не известно.

— Может, от профсоюза все-таки будет польза? Женек говорил, в Европе от них есть толк. Во Франции, например, сотрудники железнодорожных станций в прошлом году объявили забастовку. Все просто остановилось, ничего не работало, начался хаос. В Италии тоже, я слыхал, часто бастуют. В таких условиях компании вынуждены идти на уступки и выполнять требования протестующих.

— Здесь Россия, мы к такому не привыкли. У нас ведь как? Не пикни лишний раз, не суйся, сиди там, где сидишь, не выступай. Люди, кажется, вообще не в курсе, что у них есть хоть какие-­то права.

— Да, не в курсе, но хочется верить, что можно как-то с этим бороться, что ли… Ладно, пошли. Труба зовет.

Кто виноват и что делать?

— Ты уже смотрел, сколько у нас сейчас человек? — спросил у Жени Александр, его близкий друг и коллега.

— Человек 50.

— Это очень мало. Что такое 50 человек? Всего пять процентов от производственного персонала. На фабрике ведь больше тысячи человек работает.

— Люди запуганы. Всем кажется: если они вступят в профсоюз, то моментально подпишут себе приговор — или по крайней мере заявление об уходе. Сам знаешь, какие времена нынче.

— Ну, ясно. У всех один аргумент — моя хата с краю. Каждый трясется за свою шкуру — никто не понимает, что, только объединившись, мы становимся силой, а поодиночке ничего из себя не представляем.

Александр устроился на фабрику три года назад сразу после окончания техникума и с тех пор работал оператором мучных линий кондитерского цеха. В регионе положение на рынке труда было удручающим. Людям платили копейки, процветала безработица. Два главных промышленных предприятия в городе закрыли в прошлом году, многие остались без средств к существованию. На фабрике в основном трудились люди, которые пришли сюда не одно десятилетие назад, и, хотя зарплаты были низкими (и, несмотря на высокую инфляцию, не повышались много лет), каждый дорожил своим местом и старался не вступать в конфликты с начальством.

Александр тоже никогда не лез на рожон, но условия работы на предприятии со временем становились все хуже. Старые системы охлаждения не справлялись с нагрузкой, из-за летней жары в цеху невозможно было находиться, но от просьбы решить проблему руководство отмахнулось. Это стало последней каплей. Люди в курилках и за обедом обсуждали ситуацию, жаловались на условия труда. Они были недовольны тем, что за последний год администрация увеличила норму выработки вдвое, мотивируя это повышением спроса на товар. Более того, если раньше за работу в выходные доплачивали, то теперь эту практику отменили, бухгалтерия начисляла зарплату за смену как за обычный будний день.

Атмосфера на фабрике была нездоровой, люди ходили мрачнее тучи, но когда дошло до конкретных мер, почти все отказались открыто говорить с топ-менеджментом.

Один за всех, и все за одного

На профсоюзное собрание пришло 230 человек. Народ толпился в столовой фабрики, мужчины уступали женщинам места, сами стояли небольшими группами и что-то тихо обсуждали. Александр дождался 20:00 (на это время было назначено собрание) и начал свое выступление.

— Минуточку внимания, пожалуйста. Доб­рый вечер! — произнес он.

Гул в толпе стих, люди с интересом смотрели на оратора.

— Обойдемся без долгих вступительных речей. Все мы знаем, зачем здесь собрались. Руководство хочет, чтобы этим летом мы работали без выходных, — Александр эмоционально взмахнул рукой.

— Беспредел! Безобразие! Вот наглость! — послышались голоса из толпы.

— На прошлой неделе мы уже обращались к администрации, но с нами не захотели вступать в переговоры. Если начальство не идет на диалог, мы должны действовать по-другому, — продолжил свою речь Александр. — Предлагаю выйти на пикет, может быть, тогда они нас услышат.

— А что нам это даст?

— Чем больше людей будет открыто высказывать свою точку зрения, тем больше будет шансов отстоять свои права. Конечно, не все готовы бороться, и фабрика полностью не остановится. Но если мы будем держаться вместе, а не отсиживаться в сторонке, это точно даст результат. Кто за?

Неуверенно поднялось несколько рук, послышался шепот.

— А кто нам даст гарантии, что после ­этого нас не уволят? Одно дело, если все рабочие объявят забастовку, — руководство просто не сможет быстро заменить тысячу человек. И другое дело, если выйдет несколько активистов, которых потом благополучно уволят. Не хочется остаться ни с чем! — подала голос Зинаида Петровна, одна из старейших и почетных работников фабрики.

— Если ничего не делать, то ничего и не изменится. Они так и будут менять правила в одностороннем порядке. Вас это устраивает? — ответил Александр.

— Нет, не устраивает. Но мы не хотим идти на неоправданный риск. Практически у всех, кто здесь присутствует, есть семьи, и их надо кормить.

— Если мы не начнем говорить о том, что не согласны с действиями руководства, оно будет ужесточать условия труда и дальше. Мы не должны прогибаться.

Собрание продлилось три часа, люди расходились уставшие, взбудораженные и озадаченные. Большинством голосов решили провести пикет через день: чуть больше половины собравшихся поддержало эту идею. Но Александр понимал, что, скорее всего, часть проголосовавших «за» еще передумает и в последний момент откажется от затеи.

Все по закону

— Здорово, Федор! — сказал Александр, открывая дверь своей квартиры.

— Приветствую!

Федор приходился Александру шурином — сводным братом жены. Высокий здоровый парень, он получил юридическое образование и год проработал по специальности, но внезапно увлекся бодибилдингом и переквалифицировался в фитнес-тренера.

— Проходи, чего на пороге стоять. Пойдем перекусим. Жена будет только через полчаса.

— Поесть никогда не помешает, — улыбнулся Федор. — Но я на самом деле к тебе. Мне сестра позвонила и обрисовала ситуацию, рассказала, что у вас там на работе творится. Она просила меня как юриста, хоть и бывшего, тебя проконсультировать. Очень за тебя переживает.

— И ничего мне не сказала, улизнула из дома, чтобы мы поговорили. Это в ее стиле. Но ситуация и правда не очень. Что ­скажешь?

— Я так понимаю, вы собираетесь ­выйти на пикет. Если это не даст результатов — а в этом я не сомневаюсь, — лучше обратиться в Государственную инспекцию труда. По каждому нарушению надо собрать доказательства. А то пока вам нечего предъявить. Все шито-крыто по документам.

— Доказательства? Это еще как?

— Ну, вот, например, переработка. Если факт переработки не зарегистрирован официально, а с руководством лишь устные договоренности, то получается, вы совершенно добровольно остались в цеху после окончания рабочего дня. Претензии надо обосновать. Или вот сестра говорит, у вас какие-то невыносимые температуры в цеху. Это все надо фиксировать, понимаешь?

— Я понимаю, но если температуру еще можно измерить, то что делать с документами о переработке? Никто их не даст. Люди остаются сверхурочно, потому что в регионе жуткая безработица и они боятся потерять место.

— Все ясно. К сожалению, это обычная практика: «Работайте, солнце еще высоко».

— А что с увеличением нормы выработки? Что делать, если от нас требуют больше, а взамен ничего не дают?

— Они должны это обосновать. Например, тем, что усовершенствовались технологии производства. Если с Трудовой инспекцией ничего не получится и она не выявит никаких нарушений, можете попробовать обратиться в суд. Как правило, он занимает сторону работника. Но учти, что это может надолго затянуться. На самом деле хорошо, что вы занялись организацией профсоюза: взаимодействовать с государственными структурами, которые следят за соблюдением трудового законодательства, лучше на постоянной основе. Тогда и руководство лишний раз подумает, прежде чем нарушить трудовой договор.

— Может, обратиться к СМИ и поднять мощную бучу?

— Можно, так вы привлечете внимание к проблеме. Но не факт, что это поможет ее решить. Тебе нужна репутация скандального сотрудника? Засветишься, будешь давать направо и налево комментарии о том, какой у тебя плохой работодатель, а потом не сможешь никуда устроиться в случае чего. В отделе кадров быстро наведут справки. Кому нужен такой склочный сотрудник?

Как сотрудники фабрики могут добиться изменения условий труда? Комментарии экспертов

Ксения Михайличенко, юрист АНО «Центр социально-трудовых прав»

Чтобы ситуация успешно разрешилась, необходимо принять ряд мер. Во-первых, очень важно заручиться поддержкой всего коллектива и создать профсоюз. По закону для учреждения профсоюза достаточно трех человек; затем можно активно привлекать в него остальных сотрудников фабрики. Чем больше людей входит в профсоюз, тем легче бороться с работодателем: можно, например, инициировать коллективный трудовой спор или попытаться провести коллективные переговоры с начальством — а если руководители откажутся общаться, привлечь их к административной ответственности.

Во-вторых, после вступления в профсоюз работники могут провести кампанию. Яркий пример — профсоюзная кампания «Сбарро». Когда в 2015 году у сети накопились большие задолженности по заработной плате, сотрудники объединились в профсоюз и организовали серию коллективных уличных акций. Кроме того, они воздействовали на деловых партнеров «Сбарро» через полномасштабную информационную кампанию в СМИ, а также привлекли внимание Совета по правам человека, Генеральной прокуратуры и Уполномоченного по правам человека. Чтобы такие акции возымели действие, нужно не просто создать профсоюз, а стать первичной проф­союзной организацией какого-либо сильного межрегионального или всероссийского профсоюза и за счет этого привлечь его ресурсы.

В-третьих, необходимо собирать все доказательства, касающиеся нарушений: у людей на руках должны быть трудовые договоры, положение об оплате труда, платежные документы, письменные подтверждения сверхурочной работы и т. д. Все это пригодится при обращении в какой-либо государственный орган.

Совет Федора обратиться в Государственную инспекцию труда — не лучший. Скорее всего, она не станет заниматься этим делом, сославшись на то, что споры о зарплате имеет право рассматривать только суд. Поэтому следует, не теряя времени, пойти в суд с требованием взыскать недоплаченные деньги. Поскольку в России нельзя подать коллективный иск, стоит подавать иск от профсоюза в защиту своих членов — это будет эффективней, чем индивидуальные обращения.

Только в совокупности все перечисленные способы борьбы могут дать результат.

Андрей Коновал, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие»

Часть очевидных нарушений трудового законодательства, которые послужили причиной недовольства сотрудников фабрики, легко устранить даже без создания проф­союза. Например, работу в выходные можно доказать с помощью графиков смен, видеозаписей, свидетельских показаний. В Трудовом кодексе сказано, что приход на службу в выходные дни должен оплачиваться в двойном размере, и Государственная инспекция труда по таким нарушениям обычно быстро принимает меры.

С менее однозначными требованиями — например, индексировать зарплату или пересмотреть норму выработки — Гострудинспекция, скорее всего, направит жалобщиков в суд. В этой связи идея провести акцию протеста и поднять шумиху в СМИ в целом правильная. В результате региональные, а возможно, и федеральные власти наверняка выскажут недовольство политикой руководства и владельцев фабрики, допустивших вспышку открытого коллективного протеста. Инцидентом может заинтересоваться и прокуратура. Другое дело, что достигнутые спонтанными дейст­виями успехи могут оказаться кратковременными, а лидеры протеста попадут в «черный список» работодателя и со временем, возможно, будут уволены.

Последовательно и ­эффективно отстаивать права наемных работ­ников должен, прежде всего, проф­союз. Но его ­нельзя создать в одиночку. ­Александру, взявшему на себя роль ­организатора ­протеста, следовало бы в первую очередь сколотить инициативную группу из тех 50 человек, которые уже заявили о желании вступить в профсоюз, вместе наметить план действий и распределить обязанности. Совместная работа помогает сформировать солидарность и ответственность за общее дело, преодолеть дефицит доверия друг к другу и к лидерам. На стихийное и не очень подготовленное собрание пришло более двух сотен работников (одна пятая коллектива) — это показывает, что в целом на фабрике сложились благоприятные условия для создания профсоюза. Но провести грамотную профсоюзную агитацию непросто. В этом активистам могли бы помочь представители уже существующих независимых (не по названию, а по факту) демократических проф­союзов из Конфедерации труда России, имеющих успешный опыт борьбы, в том числе забастовочной. Создавая первичную организацию под крылом более крупного общероссийского или межрегионального профсоюза, можно приобрести официальный профсоюзный статус, не учреждая отдельного юридического лица, и получить дополнительную поддержку.

Успех во многом зависит от того, сумеют ли активисты провести не просто акцию с «выпуском пара», а кампанию, в которой будут и коллективные действия (пикеты, митинги, забастовки), и юридическое сопровождение (жалобы в надзорные органы), и освещение в СМИ и соцсетях, и переговоры с руко­водством.

Об авторе

Анастасия Миткевич