Услышит ли
мир экономистов

Главные проблемы современного мира — миграция, торговля, экономический рост, неравенство и экология, попав в сферу общественного обсуждения, трактуются предвзято и ненаучно. Взглянуть на вещи объективно мешают обострившиеся противоречия: между народом и правительством, между популистами и традиционными политическими партиями, между богатыми странами Севера и бедными странами Юга. В жестком противостоянии принадлежность к тому или иному лагерю заставляет нас принять бытующие в нем взгляды скопом, не задумываясь о каждом вопросе в отдельности. 

Исследование показало, что позиция американских респондентов в вопросе о равенстве полов с большой точностью предсказывает их мнения о свободной торговле, миграции и налогах. Авторы книги «Good Economics for Hard Times» («Хорошая экономика для тяжелых времен») Абхиджит Банерджи и Эстер Дюфло пишут, что взгляды людей как будто собраны в гроздья: в одной грозди все виноградины красные, в другой — все белые. Достаточно увидеть одну ягоду, чтобы понять, какого цвета остальные. Идеологизированные взгляды сопровождаются этическими оценками. Одни говорят: «Я за свободу миграции, потому что я добрый и справедливый человек», а другие: «Я за ограничения миграции, потому что я защищаю сограждан от притока чужаков, которые отнимают у них рабочие места». Но идеология никогда не предлагает своим адептам разобраться с тем, что происходит в реальности. Между тем, пишут Банерджи и Дюфло, экономисты накопили много данных о том, как миграция влияет и на тех, кто переехал (их доходы сильно растут), на тех, кто оказался их соседями (их доходы нисколько не падают), и на тех, кто решил никуда не переезжать и остаться в своей деревне в бедной стране (их доходы тоже растут). 

Чета Банерджи и Дюфло, получившая в 2019 году Нобелевскую премию по экономике (вместе с Майклом Кремером), написала книгу, которая суммирует то, что экономисты могли бы сказать главам государств и простым людям, если бы те их выслушали. 

 Скажем сразу — слушают их мало. Отчасти потому, что уровень доверия общества к профессиональным познаниям экономистов довольно низок. В 2017 году сайт YouGov провел в Великобритании опрос «Доверяете ли вы специалистам <название профессии> в их профессиональной области?» Среди всех специальностей на первое место вышли медсестры — их знаниям и умениям доверяли почти 80% респондентов. На последнем месте вполне предсказуемо оказались политики — всего 5% доверия. Труд экономистов тоже ставили не слишком высоко: им доверяла примерно четверть респондентов. Одна из причин непопулярности — в том, что взгляды экономистов на важные проблемы зачастую резко отличаются от преобладающих в обществе. Школа бизнеса Бута Чикагского университета регулярно проводит опросы среди 50 признанных профессиональным сообществом экономистов по актуальным для США вопросам. Банерджи и Дюфло решили задать те же вопросы 10 тыс. произвольно выбранным американцам и сравнить их результаты с «панелью Бута». Оказалось, что оценки экономистов отклонялись от оценок обычных людей в среднем на 35 процентных пункта. Например, на вопрос о том, выиграет ли Америка от введения импортных пошлин на алюминий и сталь, все экономисты, проявив редкий консенсус, ответили «нет», в то время как две трети респондентов Банерджи и Дюфло считали, что вы­играет. Интересно, что когда людям заранее сообщали, что думают об этой проблеме выдающиеся экономисты, их мнение не менялось. Это и есть недоверие.

Другая причина игнорирования доказательств экономистов — в том, что их исследования и построения обычно довольно сложны, а ученые не берут на себя труд популярно объяснять свои выводы. «Экономисты редко пишут книги, понятные для обычного человека», — замечают Банерджи и Дюфло.

Нишу популяризации заполнили лжеэкономисты: выступая в СМИ, они дают прогнозы, от чего обычно воздерживаются профессионалы, знающие, что предсказать некоторые вещи —такие как курсы валют или цену нефти — теоретически невозможно. 

Среди экономистов-телеперсон немало хардкорных либертарианцев. Они обещают публике, что «рынок все поставит на свои места». Но это невозможно — говорят Банерджи и Дюфло — хотя бы потому, что рынки обычно бывают «липучими», то есть весьма инерционными. На рынке капитала мы увидим, что банки продолжают выдавать кредиты крайне неэффективным фирмам — особенно в развивающихся странах. Из-за этого слабые компании долго не разоряются. Рынок труда — из числа особенно «липучих». В некоторых районах США безработица сильно выросла с 1991 по 2007 год из-за притока китайских товаров. Этого не произошло бы, если бы люди стали искать работу на предприятиях отраслей, которые, наоборот, переживали подъем, вызванный тем же увеличением импорта из Китая, причем большинству потерявших работу не пришлось бы даже никуда переезжать, говорит исследование. Увы, желающих что-либо изменить в своей жизни оказалось гораздо меньше, чем предсказывала теория эффективного рынка.

Если же торговые барьеры между США и Китаем поднимут выше, в США возникнут новые депрессивные районы и правительству надо будет думать, как оказать им помощь, предупреждают экономисты. 

Инерция рынка труда характерна для самых разных стран — от США до Индии и Бангладеш. Потеряв работу, французы, живущие в небольших городах, не переезжают в Париж, а выходят на улицы в желтых жилетах. Англичане голосуют за «Брексит», а американцы из «красного пояса», равно как мексиканцы и бразильцы, — за популистские правительства. Инерцию взглядов и ценностей всегда надо принимать во внимание, иначе картина общества будет неполной. Нас ждут непростые времена, предупреждают авторы, потому что экономический рост стран Запада, скорее всего, замедлится или вовсе прекратится. Вдобавок уже начала спадать мощная волна роста ВВП Китая и ­объемов мировой торговли, на которой в последние десятилетия поднялись экономики многих стран Азии, Африки и Латинской Америки. 

В период рецессии экономическая политика должна быть особенно выверенной. Экономисты могут подсказать многое, но не все. Поэтому к работе над социальными программами правительствам важно привлекать лучшие умы планеты. «Экономика слишком важна, чтобы полностью доверять ее экономистам», — заключают Банерджи и Дюфло.

Об авторе. Евгения Чернозатонская — старший редактор HBR Россия.