Что нужно знать об истории России
ХХ века

Противником общины был и С. Ю. Витте. В освобождении крестьянина от власти общины — то есть в намерениях Столыпина — он видел, пожалуй, завершение освобождения, начатого Великой Реформой, поскольку многое, решенное в работе над Положением 1861 года, так и не было выполнено.

«Но что же выиграет крестьянин, променяв прежнюю крепостную зависимость от помещика на такую же, если не более тяжелую, зависимость от своего общества. Какое улучшение последует в его домашнем быту при подчинении его исключительному произволу старшины или старосты, от самоуправства которых он в прежнее время искал и находил защиту у помещика»*. Витте считал, что и по духу, и по букве Положения «уравнительное землепользование есть порядок временный, “обусловленный отсутствием привычки или нужды в тщательной обработке земли и естественным плодородием почвы”, “с постепенным развитием хозяйственных условий оно окажется тягостным для самих крестьян”», и что некоторые статьи Положения распространяют «на крестьян общегражданские права распоряжения имущества и охраны его»**.

…Но самое интересное, что противники столыпинских реформ обнаружились сегодня, в XXI веке!

Мало того. Они же — и противники Великой Реформы 1861 года. А ведь, кажется, с первых школьных лет всегда было известно, что отмена крепостного права в России сильно запоздала.

«Наиболее провальной, по общему мнению специалистов, стала крестьянская реформа. <…> Что-то такая реформа очень болезненно обрушила в российском обществе.<…> При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации».

Здесь оба слова хороши — и «издержки», и «скрепа».

Напомним газетные дореформенные объявления: «За 180 рублей продается девка двадцати лет, которая чистит белье и отчасти готовит кушанье. О ней, как и о продаже подержанной кареты и нового седла, спросить на почтовом дворе», «За излишеством продается пожилых лет прачка», а также «башмачник с женой, она шьет в тамбур и золотом, с сыном пяти лет, с грудной дочерью…»

Действительно — разве ж это издержки? Для нас-то, знающих, что такое Колыма и Магадан, и детские дома для детей врагов народа?.. Одна сплошная скрепа (модное в последние годы слово). Зря, конечно, раскрепили — и дальше бы пущай нас скрепляла…

Реформа Столыпина, по сегодняшнему разумению хранителя Конституции Российской Федерации, вообще «отнимала у крестьян <…> общинную справедливость и предлагала взамен индивидуальную свободу, в которой почти никто из них не умел жить и которая лишала их общинных гарантий выживания»***.

То есть — пережевывается вновь говоренное и переговоренное столетием раньше — и сегодня оживающее как раз в заведомо провальной идее нашего особого пути…

Да, и впрямь не умели! Но что из этого следует?! Не учиться, а оставаться навсегда на своей особой тропе?..

А насчет «преждевременно» давно и лучше всех написал как- то писатель Пьецух — про один поселок, где происходит «обыкновенная светлая жизнь, основанная на уважении к личности человека.

<…> — Знаете что, ребята, — сказал Комнатов, — это, может быть, и хорошо, но преждевременно.

— Конечно, преждевременно! — согласился с ним конопатенький. — Только уж больно пожить охота!..»

Кто такие социалисты? Прежде всего, сторонники социальной революции.

Социальный — значит «общественный», относящийся к устройству общества(социума). Социалисты — сторонники не только политических изменений, то есть смены власти. Им недостаточно даже отмены монархии и замены ее республикой. Они добиваются коренного переустройства всего общества, изменения его строения.

Какого же?

Российские социалисты (как социал-демократы, так и эсеры — то есть члены партии социалистов-революционеров) хотели прежде всего отменить частную собственность. Чтобы никто не мог иметь в собственности дома, фабрики, рестораны, заниматься каким-либо частным предпринимательством, а жил только на свою зарплату или на деньги, вырученные за изданную книгу, проданную картину.

Но еще до них «народники» (60-е—80-е годы) «стремились прямо к социальному переустройству и мало интересовались политикой и даже считали излишними демократические институты, выработанные "мещанской" Европой. Еще менее помышляли они о политической революции с целью захвата власти» (курсив наш)****.

Их целью было — улучшить положение всего российского крестьянства. Ставка делалась исключительно на крестьянскую революцию. В народнических взглядах был свой резон — ведь в России крестьянство составляло тогда более 90%... А процент рабочих был ничтожен.

То есть народники тоже были утопистами. Они не отдавали себе отчета в том, что решительно неоткуда взяться коренному социальному переустройству без насильственного понуждения к нему людей.

Утопия (по-гречески — место, которого нет, а также — благословенная страна) — это представление об идеальном общественном строе, где царит полнейшая социальная справедливость.

Но вот как достигнуть такого устройства общества? Здесь утописты — люди, верящие в возможность идеального социального устройства, — обычно пасуют. Есть такая русская поговорка — видит око, да зуб неймет.

Своим мысленным взором они видели такое общество. Но повторим, как до него добраться?..

Мы увидим потом, что именно поджидало людей на этом пути.

Да сами попробуйте для начала что-то поделить — по справедливости! — между десятью людьми. Увидите — половина останутся обиженными.

— Эх ты, — скажут, — ловчила!..

Эсдеки (социал-демократы – члены РСДРП: Российской социал-демократической рабочей партии) и эсеры были гораздо последовательнее. Они понимали, что только в результате революции вся собственность (включая землю) сможет быть национализирована, то есть передана в собственность государству. Оно и будет распоряжаться — кому засевать это поле, кому — другое. Оно же будет и планировать производство: сколько, чего и где производить и за какую цену продавать.

Революция — это катастрофически быстрая, резкая замена существующей политической власти. И вслед за ней — изменение государственного строя. Такое насильственное свержение законной (но осточертевшей) власти нередко ведет за собой Гражданскую войну — то есть гибель множества людей, ни в чем не виноватых.

Особенно опасна революция в таких странах, какою была в начале ХХ века Россия, — с огромным малообразованным крестьянским большинством, с накопившимися за века крепостничества, да и позже — обидами. Обиды эти легко переходили в темную злобу. А злоба вела, как увидим, к тому, чтоб выбрасывать «барские» рояли со второго этажа и жечь усадьбы…

Это и заставит писателя Михаила Булгакова в 1930 году бесстрашно написать в письме советскому правительству о своем «глубоком скептицизме в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставлении ему излюбленной и Великой Эволюции…».

* Витте С. Ю. Записка по крестьянскому делу. СПб., 1904. С. 16.

** Витте. С. Ю. там же. С. 35, 36, 43.

*** В.Зорькин. Суд скорый, правый и равный для всех (Российская газета. 26 сентября 2014г.).

**** Карацуба И. В., Курукин И. В., Соколов Н. П. Развилки родной истории. Антиучебник. М.,2005. С.409. Далее — Развилки родной истории, с указанием страниц.