Что нужно знать о
гормонах счастья

Настроение, состояние и эмоции человека определяет масса факторов. Но важнейший из них — работа гормональной системы, в частности так называемых гормонов счастья, благодаря которым люди испытывают радость и интерес к жизни. Что это за гормоны, как они работают и что может стимулировать их выброс, рассказывает член-корреспондент РАН, научный руководитель Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Павел Балабан.

HBR Россия: Какие гормоны называют гормонами счастья и почему?

Балабан: У нас в организме много гормонов. Но среди них есть одна группа, обладающая необычным действием, — моноамины. Два основных представителя этой группы, серотонин и дофамин, у всех позвоночных играют важную роль, связанную с эмоциями. Если по какой-то причине эта система нарушена, мы не можем оценивать важность событий и испытывать эмоции.

Какие гормоны участвуют в формировании той или иной эмоции, определить сложно. Например, считается, что при положительном подкреплении (позитивные эмоции) выделяется много дофамина, а серотонин, наоборот, связан с болевыми или стрессорными стимулами. Но на самом деле ни один гормон нельзя назвать ответственным за ту или иную эмоцию. ­Во-первых, всегда важен баланс разных гормонов, в частности серотонина и дофамина — он определяет, будет ли оценка ситуации позитивной или негативной. Во-вторых, один и тот же гормон может вызывать в нервной клетке как торможение, так и возбуждение. Все зависит от предыстории этой клетки, то есть от того, как она развивалась и какие рецепторы у нее появились в процессе развития, а какие нет. Поэтому гормоном счастья называют не только дофамин, но и серотонин: если его не хватает, человек плохо себя чувствует, его все раздражает, он негативно настроен. Положительная реакция без серотонина невозможна.

Серотонин влияет на работу разных областей мозга, но в первую очередь ассоциативных — тех, которые связаны с принятием решения. Когда вы принимаете решение и видите результат своей деятельности, чаще всего вы испытываете удовлетворение. Это еще одна причина, по которой серотонин можно назвать гормоном счастья.

Чем еще, кроме этих двух гормонов, определяются наши эмоции?

Считается, что баланс серотонина и дофамина важнее всего. Но, конечно, все остальные нейромедиаторы тоже участвуют в формировании эмоций. Если у вас в большом количестве вырабатывается, например, норадреналин, то баланс серотонина и дофамина сдвигается и вы чувствуете изменение настроения.

Еще одна важная система гормонов, или нейромедиаторов, — эндорфины. Их молекулярные механизмы действия не до конца исследованы. Но известно, что если система эндорфинов отрубается, то есть вы ни от чего не получаете удовольствия и вам все плохо, то метаболизм в нервной сис­теме ухудшается. Нервные сети как бы отключаются.

Как поддерживать работу эндорфинов?

Следует постоянно быть в движении, не только в физическом смысле. Нужно ставить перед собой цели, что-то делать. То есть иметь стимул, пусть и неприятный, то есть такой, от которого хочется избавиться. Это подталкивает к действиям. Если нет стимула, вы не переломите никакую ситуацию. Если он есть, то все будет хорошо. Возможности человеческого мозга не ограничены.

Ставя перед собой цель, следует помнить, что она должна быть реалистичной. Если первокурсник стремится получить Нобелевскую премию, это неправильно. Я таких студентов стараюсь не брать. Если вы уже опубликовали 20 важных статей, то можете об этом думать. А если только начинаете свою деятельность, ставьте перед собой задачу опубликовать хорошую статью. Слишком амбициозные, объективно недостижимые цели не могут стимулировать — они нужны только как обозначение горизонта.

Зависит ли характер человека от того, каких гормонов у него выделяется больше?

Количество и баланс выделяемых гормонов в разных ситуациях — и есть наш характер. Если мы легко возбудимы, значит, у нас быстро выделяются адреналин и много серотонина. Если, наоборот, слабо возбудимы, то адреналин на нуле. Но важно смотреть не на один гормон, а на все в комплексе. Потому что в одном случае у одного и того же человека серотонин — это испуг, в другом — удовольствие. Все зависит от коктейля всех остальных гормонов. То есть сказать, что конкретные гормоны напрямую влияют на характер, нельзя. И, может быть, это хорошо. Это дает нам возможность пластически на все реагировать, изменять себя и среду и, по сути, адаптироваться.

Различаются ли мужчины и женщины в том, что касается гормонов счастья?

В целом нет. Эти гормоны играют роль в период индивидуального развития, когда формируется нервная система. Основное различие мужчин и женщин связано, естественно, с половыми гормонами, которые тоже определяют формирование нервных сетей. Сейчас есть сведения, например, о том, что разница в восприятии зрительных образов мужчинами и женщинами зависит от гормональной предыстории: нервные сети у представителей разных полов по-разному формируются и по-разному реагируют. Женщины, как правило, обращают внимание на детали в изображении, а у мужчин восприятие идет по пути ориентации в основных координатах: верх-низ, лево-право. Конечно, есть женщины, которые видят координаты, и мужчины, которые видят все детали, — но таких 10—20% популяции.

Почему у некоторых людей наблюдается недостаток серотонина и, соответственно, они чувствуют себя подавленно, а у других его в избытке?

Если нет генетических поражений, то все зависит от общего состояния организма. Болезнь, неправильное или однобокое питание могут вызвать недостаток серотонина. Например, для его выработки важна аминокислота триптофан — если она не поступает в организм в нужном количестве с пищей, то серотонина будет не хватать.

Психологическое состояние человека зависит не только от количества серотонина, но и от того, как его молекулы возвращаются и используются повторно. Такое повторное использование («обратный захват») составляет особенность серотонина. Действие большинства психотропных веществ, которые направлены на борьбу с тревожными расстройствами, со стрессом, основано именно на обратном захвате молекул серотонина. Чем их больше захватывается, тем лучше психологическое состояние человека.

Можно ли измерить, сколько в крови у человека серотонина и дофамина?

Их количество в нервной системе предельно мало —10  в минус 9 степени. Они довольно быстро расходуются, захватываются, связываются с рецепторами. Измерить их количество в принципе можно, такие анализы делаются. Но результат может ни о чем не говорить, так как важно не среднее количество, а присутствие в нужном месте в нужное время.

Какие внешние события обычно ­запускают выброс этих гормонов?

В первую очередь события, связанные с большой новизной и вызывающие испуг, страх. Они провоцируют сильный выброс не только дофамина и серотонина, но и других гормонов. Когда человек сталкивается с каким-либо стимулом, объектом, визуальным или звуковым, он в первые десятки миллисекунд оценивает опасность. Это делается на подсознательном уровне. Если, например, мы увидели что-то непривычное или услышали резкий звук, у нас сразу выделяются гормоны, прежде всего адреналин, который нас мобилизует.

Что происходит дальше, как человек реагирует?

Все индивидуально. В целом люди делятся на два типа. Еще Суворов это знал и использовал при отборе солдат в штурмовую роту. Солдат неожиданно пугали и смотрели на их реакцию. Если человек краснел, значит, у него выделялся гистамин, адреналин — и все его мышечные группы были напряжены, а силы мобилизованы, чтобы активно пре­одолеть опасность, — то есть он не пугался, а, скорее, испытывал агрессию. Подобная реакция в животном мире характеризует хищников: для них нападение — лучшая защита. Таких людей брали в штурмовики. Если же солдат бледнел, значит, у него, наоборот, отливала кровь и он мог упасть в обморок. Таких отправляли в тыловую роту: они были бы не просто бесполезны, но и вредны при штурме. От того, бледнеет человек или краснеет, зависит его дальнейшее поведение и эмоциональное состояние. А тип реакции на опасность, в свою очередь, во многом определяется генетической историей человека — как семейной (наследственной), так и индивидуальной — и такими особенностями, как, например, перенесенные заболевания. Скажем, в начальной стадии болезни Паркинсона система, связанная с дофамином, существенно ослабевает, сбивается баланс серотонина и дофамина и реакции человека заметно меняются. Кстати, наряду с нарушением плавности походки (дофамин контролирует в том числе движения) это является одним из идентификационных признаков раннего Паркинсона.

Как серотонин и дофамин связаны с памятью?

Напрямую. Есть такое понятие — подкрепление. Его поднял на щит Иван Петрович Павлов. Что это такое, никто не знает — точнее, почти любой значимый стимул может служить подкреплением. Павлов описывал подкрепление как клей, который связывает очаги активности в нервной системе. И пища, и элект­рический шок, которые голодная собака получает после определенного сигнала, — это подкрепление. Подкрепляющий стимул, провоцируя выброс моноаминов, в том числе серотонина и дофамина, запускает молекулярные процессы формирования и хранения памяти.

Можно ли в таком случае за счет моноаминов кардинально и надолго улучшить память?

Можно. Но вы рискуете добиться противоположного эффекта: память может ухудшиться. Расскажу об эксперименте, который мы недавно описали в научной статье. Мы взяли 100 крыс, которых одинаково обучали. Из них 15 почти ничего не помнили, 15 помнили все очень хорошо, а остальные 70 учились с переменным успехом. (Такое же распределение обычно встречается у школьников: из 100 человек 15 почти всегда учатся плохо, хотя способности у них, как правило, есть.) Мы решили посмот­реть, почему плохие ученики делают вид, что ничего не помнят (именно делают вид, потому что крысы очень умные животные).

Мы знаем: чтобы что-то запомнить надолго, нужно снять тормоза, которые не дают клеткам меняться. Это могут сделать моноамины, в первую очередь серотонин. Они запускают активность эпигенетических регуляторов, которые необходимы для памяти. Плохим ученикам мы сразу ввели эпигенетический регулятор, который снимал активность генетических тормозов, и увидели, что память у них действительно есть: на следующий день они все замечательно помнили без дополнительного обучения. Значит, что-то им мешало проявлять память. Выяснилось, что если система моноаминов по каким-то причинам (из-за стресса, ухудшения физиологического состояния и т. д.) плохо срабатывает и тормоза плохо сняты, то память формируется, но не работает. Как показал наш эксперимент, у плохих учеников можно очень быстро, просто введя эти регуляторы, улучшить проявление памяти. Такая память хранится ничуть не хуже, чем у самых хороших учеников.

Однако если такой же эксперимент провести на хороших учениках — крысах, которые замечательно обучались, то у них процесс запоминания не только не улучшится, но и немного ухудшится. Дело в том, что «увеличить» память в принципе невозможно — можно улучшить возможность к запоминанию, а хорошие ученики и так используют ее по максимуму.

Вы упомянули эпигенетические ­регуляторы, которые необходимы для памяти. Что это такое и как их можно получить?

Эпигенетический регулятор — это вещество, которое регулирует уровень активности некоторых генов через воздействие, в том числе на генетические тормоза. Эпигенетические регуляторы бывают разными, некоторые из них содержатся в пище. Например, бутират натрия вырабатывается в кишечнике из клетчатки. Если вы едите мало овощей и фруктов, то испытываете недостаток бутирата натрия. Он также в большом количестве содержится в сливочном масле. Поскольку бутират натрия попадает в мозг из кишечника, следует помнить: от того, что творится у нас в кишечнике, зависит очень многое. Есть даже точные данные о том, что неправильная микробиота кишечника плохо сказывается на памяти.

Диета человека должна быть полноценной и разнообразной. Люди — хищники, поэтому мясо для нас необходимый элемент рациона. В нем есть незаменимые аминокислоты, без которых мозг будет работать не так, как нужно. В крайнем случае мясо можно заменить растительными продуктами, например бобовыми, которые содержат часть этих аминокислот, и хотя бы рыбой.

Что, кроме диеты, способно стимулировать выброс серотонина, дофамина и, соответственно, улучшение памяти, эмоционального состояния и т. д.?

Как ни странно, ЗОЖ, то есть здоровый образ жизни. Свежий воздух, физические упражнения. Без физических упражнений кишечник не сможет правильно работать, мышечная система будет дегенерировать.

Можно ли сказать, что вещества вроде никотина и алкоголя действуют на нас схожим образом? Ведь употребляя их, человек испытывает позитивные эмоции и стремится ­повторить этот опыт снова и снова.

Употребляя никотин, алкоголь, мы обычно через 30—50 минут получаем активацию работы нервной системы, связанную с выбросом позитивных гормонов. Мы это запоминаем и действительно стремимся повторить — причем во всех подробностях: одинаково зажигаем сигарету, нюхаем дым, создаем некий антураж и т. д. У многих сами эти ритуалы провоцируют выброс гормонов: химического эффекта еще нет, но мы уже получаем подкрепление в виде выделения гормонов и испытываем удовольствие.

Относительно недавно выяснилось, что наш мозг производит собственный алкоголь, морфины и каннабиноиды. Эти вещества необходимы для многих биохимических реакций. Вырабатываемые организмом каннабиноиды, например, нужны, чтобы не было излишней активации нервной системы и мы не перевозбуждались. Дозы, которые выделяются естественным путем, микроскопические по сравнению с тем, что мы принимаем «снаружи». Когда мы искусственно в сотни раз повышаем эти дозы, то вмешиваемся в работу нервных сетей мозга. Если вмешательство оказывается постоянным, то оно сбивает нормальную работу сетей. Скажем, в норме каннабиноиды возвращают нас в спокойное состояние: мы можем реагировать, оценивать ситуацию, действовать. Переизбыток каннабиноидов выключает целые области нервной системы. Если мы принимаем подобные вещества в большом количестве или длительное время, то возникает зависимость и необходимость постоянно повышать дозы — а это уже патология, которую очень трудно преодолеть.

Если человек, находящийся в угнетенном состоянии, окажется в обществе жизнерадостных, энергичных людей, изменится ли его состояние в лучшую сторону? Иными словами, можно ли «заразиться» эмоциями от окружающих?

Заразиться эмоциями от других людей нельзя. Но если вы в такой компании будете сидеть и ничего не делать, то, скорее всего, на фоне активности окружающих у вас будет ухудшение состояния. Если же вы вынуждены что-то делать, вставать, петь песни, играть во что-то, плясать, танцевать, то ваши системы начнут приходить в норму. Если вы заставите себя хотя бы имитировать хорошее настроение, оно к вам придет. Это простая физиология — как коленный рефлекс или отдергивание на укол. Эмоциональные реакции — даже испуг — также облегчают выброс гормонов счастья.

Может ли просмотр комедий или смешных роликов инициировать выброс этих гормонов?

В гораздо меньшей степени, чем физическая вовлеченность. Но все же благодаря системе зеркальных нейронов мы в очень слабой форме будем воспроизводить то, что видим, — в том числе эмоции.

Можно ли приучить себя получать удовольствие от того, что тебе не нравится, но необходимо делать?

Естественно. Тут действует очень простой физиологический механизм. Когда вы заканчиваете что-то делать, вам становится хорошо. Вы получаете позитивные эмоции не от того, что что-то делаете, а от того, что наконец это доделали. Если вы думаете, что тренировки или соревнования приносят профессиональным спорт­сменам удовольствие, вы заблуждаетесь. Физические усилия — это очень тяжело. Люди испытывают удовольствие, когда тренировка заканчивается — и тем более, когда они побеждают. Но это уже социально-психологические, а не физиологические аспекты работы нервной системы.

То есть нужно концентрироваться на результате?

Абсолютно точно. Тогда вы получите удовольствие даже от монотонной работы. Чтобы ускорить появление результата, можно разбивать работу на этапы. Еще один способ — вносить в свою деятельность элементы игры. Известно, что, играя, человек затрачивает в десятки раз больше энергии, чем выполняя работу земплекопа или лесоповальщика. Но он делает это с удовольствием. А копать не нравится никому. По-моему, Зигмунд Фрейд писал, что одна из базовых черт человека — нелюбовь к монотонному физическому труду.

Как усвоить новую, не свойственную нам привычку — скажем, заниматься спортом, вести здоровый образ жизни?

Если что-то вызывает у нас негативные эмоции, мы не хотим это повторять. Поэтому нужно связать свои действия с позитивом. Например, вы точно знаете, что вам с утра нужно пять раз отжаться, но очень не любите это делать. Тогда надо придумать для себя какую-нибудь награду — скажем, завтрак. Не отжались — остались без завтрака; отжались — позавтракали. Со временем организм будет требовать, чтобы вы перед завтраком пять раз отжались. В экспериментах Павлова в 1920-е годы были очень интересные наблюдения. Собаку обучали, что ее кормят по звуку колокольчика. Когда хорошо обученную голодную собаку приводили в лабораторию и давали ей еду, она не ела и жалобно смотрела на экспериментатора в ожидании звука колокольчика. Она не могла без этого есть, хотя до экспериментов колокольчик не имел к еде никакого отношения. Так работает нервная система.

Беседовала Анна Натитник, старший редактор «Harvard Business Review Россия». Материал опубликован в номере за декабрь 2020 года под заголовком «Как мозг запускает реакции»