Медицина в США не
слишком дорога

Любому человеку известно, что американское здравоохранение ожидает финансовая катастрофа. Даже по осторожным оценкам, просроченная задолженность в отрасли достигла заоблачных высот. Тем не менее, думая, что расходы на медицину разрушат американскую экономику, общественное мнение заблуждается.

Во-первых, себестоимость медицинских услуг сокращается. Растут затраты, но это не одно и то же. Например, с появлением малоинвазивных процедур подешевели операции на желчном пузыре, а пациенты теперь могут выйти на работу на следующий день после операции (раньше приходилось неделю отлеживаться дома). Но поскольку сейчас все больше людей хотят сделать эту операцию, совокупные затраты на нее повышаются. То же самое касается и остальных медицинских услуг — от протезирования тазобедренного сустава до лечения депрессии. В других отраслях (например, в области персональных компьютеров, сотовых телефонов или видеоигр) падение цен и появление дополнительных функций также привели к общему росту затрат, но здесь это воспринимается как победа производительности, а не как проблема издержек.

Три четверти расходов в области здравоохранения приходится на тяжелобольных людей. Да, их лечение иногда бывает избыточным, но врачи не могут заранее знать, кто из пациентов умрет, тем более что большинство тяжелобольных выздоравливает. За последние тридцать лет уровень смертности от инфаркта резко сократился, и теперь миллионы сердечников по-прежнему работают или воспитывают внуков. И конечно, эффективная система здравоохранения приводит к новым затратам: те, кто мог раньше умереть от сердечного приступа, сейчас принимают дорогие лекарства, наблюдаются

у специалистов и могут прожить гораздо дольше, и тогда их, возможно, придется лечить от онкологических заболеваний или болезни Альцгеймера. Но разве это означает, что мы не должны спасать инфарктников?

Между тем затраты одних всегда становятся прибылью других. Попробуйте убедить GE Healthcare ($15 млрд дохода, 45 тысяч сотрудников, офисы продаж в 100 странах) в том, что увеличение расходов на здравоохранение — это плохо. У Medtronics показатели роста, прибыльности и затрат на НИОКР в точности повторяют показатели Intel десятилетней давности. Современная операционная оснащена оборудованием на миллионы долларов, а среди его поставщиков есть не только глобальные гиганты, но и небольшие компании.

По большинству оценок, здравоохранение — крупнейшая отрасль американской экономики. Она обеспечивает больше рабочих мест, чем любая другая негосударственная сфера, и дает США весомые конкурентные преимущества. Растущая доля здравоохранения в ВВП страны полностью соответствует уже исторически сложившимся тенденциям. Полтора века назад половина ВВП приходилась на сельское хозяйство, а теперь этот показатель — 3%.

Пятьдесят лет назад треть рабочих была занята в производстве, а сейчас только 10%, хотя в реальном эквиваленте все американское производство сильно выросло. Развитие здравоохранения следует простым экономическим законам: по мере роста благосостояния общества ценность еще одной «игрушки» меркнет перед возможностью прожить на год больше, наслаждаясь тем, что уже есть.

В ближайшие 10—20 лет, если не будет радикально реформирована вся структура затрат на здравоохранение (что вряд ли случится), одни лишь демографические тенденции приведут к росту доли здравоохранения в ВВП с нынешних 16% до 25—30%. Для экономики в целом это совсем неплохо, а с точки зрения торговых балансов и конкурентоспособности на международных рынках — совсем хорошо. Даже если сохранится низкий уровень экономического роста, люди все равно будут больше тратить на косметику, видеоигры и другие приятные вещи, хотя темпы роста потребления чуть замедлятся. В общем, по крайней мере в обозримом будущем, здравоохранение в США будет экономическим, общественным и доступным благом.

Необоснованные расходы действительно высоки — но вовсе не только в здравоохранении. То же самое наблюдается и в банковских инвестициях, и в масс-медиа, и большинстве других отраслей. Общая проблема многих видов деятельности — слабость контроля, но на то, чтобы его наладить, потребуются десятилетия. А пока необходимо решить проблему финансирования, а не доступных цен. Нынешние механизмы (страхование работодателем и государственная страховка Medicare), очевидно, дают сбои при оплате. Однако разгосударствление всей системы медицинского страхования вряд ли возможно из-за ее слишком большой задолженности: скорее уж приватизируют систему пенсионного обеспечения по старости (дефицит сбережений в пенсионных фондах гораздо меньше, чем в здравоохранении), а найти инвесторов и на то, и на другое абсолютно нереально.

Получается, что мы оставим эту проблему следующему поколению, а значит, и в будущем президенты и конгрессмены будут действовать, как у нас повелось: методом незначительных поправок и заплаток в системе. Расходы будут расти и ложиться на государство все более тяжким бременем. Налоги будут увеличиваться с некоторым отставанием, и все будут скрывать истинное положение дел. Со временем кто-нибудь предложит далеко не совершенное, но все же приемлемое решение. Элегантным оно не будет. Но у нас всегда так.