Как устроена
предпринимательская экосистема

Развитие бизнеса стало ключевым компонентом в городских и государственных экономических программах едва ли не во всем мире. Чаще всего стратегия экономического развития применительно к предпринимательству формулируется как «создание экосистемы». И по мере того, как распространяется новая идея, множатся мифы и недоразумения. Предлагаю небольшой тест (по принципу «верно-неверно»), который позволит оценить реальный смысл «предпринимательской экосистемы» и в целом связь между бизнесом и современными программами развития. В этом нужно разобраться, поскольку нынешняя мода на предпринимательство возникла одновременно с разочарованием в политике, проводимой государством, и даже как ответ на эту политику. Приелись и «кластерные» стратегии, и жонглирование макроэкономическими «исходными условиями» (Вашингтонский консенсус). Пока энтузиазм по поводу предпринимательских экосистем не выдохся, нужно разобраться с подлинным значением этого термина.

Признак сильной экосистемы — появление все большего числа стартапов.

Неверно. Нет никаких доказательств того, что само по себе наращивание числа стартапов и формирование новых бизнесов способствуют развитию экономики. И некоторые факты указывают на обратную зависимость. Есть также основания полагать, что большое количество малых предприятий негативно сказывается на здоровье национальной экономики, и Фонд Кауфманна недавно сообщал, что, по мере того как американская экономика идет на поправку и появляется все больше хороших вакансий, число стартапов убывает. То есть поощрение стартапов — вполне возможно, плохая политика.

Всевозможные преференции (например, льготы по налогам для бизнес-ангелов) для ранних и наиболее рискованных вложений в новые предприятия стимулируют развитие предпринимательской среды.

Неверно. Льготы для ангельских инвестиций существуют практически повсеместно, а отдачи от них почти не видно. Исследование одной из старейших схем такого рода (Entreprise Investment Scheme) проводилось в Англии еще в 1994 году. Оказалось, что из-за льгот заметно выросло число микроинвестиций (на сумму менее $10 000): и эти люди были убеждены в том, что получили меньшую выгоду, чем если бы пошли традиционным путем. На самом деле больше всего венчурных инвесторов насчитывается в Калифорнии, Нью-Йорке, Массачусетсе и Израиле, то есть как раз там, где единственный стимул — прибыль. Прибыль, с которой приходится полностью уплатить налог.

Создание вакансий — это не приоритетная задача при развитии предпринимательской экосистемы.

А вот это верно. Поскольку у предпринимательской экосистемы нет единого владельца или представителя, то нет и единой, общей для всех ее участников цели. Причины, побуждающие стимулировать экосистему, будут разными, в зависимости от того, кто в данном случае выступает как заинтересованное лицо. Для чиновников главная задача — создание вакансий и увеличение дохода (финансовое благополучие). Для банков наиболее желательно расширение портфолио и повышение его прибыльности. Для университетов — распространение знаний, укрепление репутации и увеличение исследовательских фондов. Для предпринимателей и инвесторов основная цель — получение прибыли. Для корпораций — инновации, создание новых продуктов, привлечение талантов и поиск новых ресурсов. Чтобы предпринимательская экосистема жила и развивалась, от нее должны получать пользу все участники.

Чтобы укрепить региональную предпринимательскую экосистему, нужно организовать коворкинги, инкубаторы и тому подобное.

Неверно. Нет систематических доказательств того, что коворкинги или нечто подобное способствуют заметному росту новых предприятий. Есть немало историй о том, как быстрорастущие венчурные компании различных отраслей возникли в инкубаторах, но гораздо больше примеров (просто они меньше бросаются в глаза) весьма успешных предприятий, которые обошлись без коворкингов и инкубаторов. Некоторые предприниматели считают, что коворкинг лишь сбивает с толку и снижает креативность. Для других, напротив, это доступ к информации и идеям. Но полезны они или вредны: все равно эти искусственно создаваемые центры представляют собой лишь малую часть всей предпринимательской экосистемы, и даже если они полезны, острой необходимости в них нет.

Чтобы получить сильную предпринимательскую экосистему, нужна развитая система бизнес-образования.

Неверно. Как ни странно, нет никакой причины утверждать, будто специальное образование в сфере бизнеса повышает шансы на успех. Есть факты, указывающие на отсутствие корреляции. Самые «горячие» в смысле предпринимательской активности места — Израиль, Силиконовая долина, Остин (штат Техас), Исландия и т. д. — проявляли активность задолго до того, как там появились бизнес-школы и курсы для начинающих предпринимателей. Сама бизнес-активность развивалась естественно, благодаря главным образом свободному доступу к ресурсам, специалистам и капиталу. Первые лекции для будущих магистров по ИТ-бизнесу я лично читал в Израиле в Технионе в 1987 году, а первый технологический стартап в стране вышел на IPO 15 годами ранее, и к 1987 году уже полным ходом шла предпринимательская революция. Нет, образование вполне полезная важная вещь, но едва ли от него полностью зависит возникновение успешной региональной системы развития бизнеса.

Развитие предпринимательской экосистемы зависит только от самих предпринимателей.

Неверно. Слышать это утверждение приходится часто, но существует принципиальная разница между необходимым элементом (сами бизнесмены, безусловно, необходимы, но это лишь один элемент из многих) и главным фактором. Один главный фактор в предпринимательской экосреде вычленить невозможно, потому что экосистема по определению — динамическая, саморегулирующаяся сеть, состоящая из множества элементов, которые непрестанно взаимодействуют друг с другом. В каждой экосистеме мы обнаруживаем посредников и влиятельных людей, которые сами по себе не являются предпринимателями. В Бостоне в 1970-е и 1980-е годы роль катализаторов сыграли банкиры и профессора. В Израиле за большую часть первоначальных успехов отвечали три-четыре инвестора. На новых рынках ключевую роль сыграли НКО вроде Endeavor и Wamda.

Большие корпорации душат предпринимательские экосистемы: они охотятся за новаторскими идеями и стартапами.

Неверно. Конечно, многие крупные компании занимают оборонительную позицию по отношению к стартапам, которые ставят под угрозу их конкурентные преимущества. Но невозможно создать активную предпринимательскую экосистему без всевозможной «флоры и фауны» бизнеса. Это верно по ряду причин, в том числе, поскольку 1) корпорации являются основными клиентами и каналами дистрибуции для предпринимателей, а не только конкурентами и 2) приток талантливых руководителей в корпорации — и отток таковых из них — подпитывает предпринимательские успехи стартапов. Новые предприятия и успешные бизнесмены невозможны в вакууме.

По мнению предпринимателей, три главные проблемы в любой стране — поиск талантов, давление бюрократии и недостаток капитала на первых порах.

Верно. Но это их мнение, и оно может быть ошибочным. В Бостоне, Тель-Авиве, Рейкьявике, Милуоки, Санкт-Петербурге, Йоханнесбурге, Буэнос-Айресе, Рио, Боготе (во всех этих городах я проводил семинары, а заодно неформальные опросы) предприниматели перечисляют все те же три проблемы, связанные с окружающей бизнес-средой: поиски капитала, привлечение талантливых специалистов и бюрократия. И я уже объяснял, что это повсеместное явление, в котором отражаются скорее общие и фундаментальные свойства предпринимательства, чем недостатки отдельной экосистемы той или иной страны. Процесс предпринимательства сам по себе порождает ощущение, что венчурный капитал найти непросто и его не хватит всем.

Банки не влияют на предпринимательскую экосистему, поскольку не дают кредиты стартапам.

Неверно. Это правда, что банки не дают кредиты стартапам, и не должны давать. Это не их бизнес. Хотя банки и не сотрудничают напрямую с начинающими предпринимателями, они все же способствуют росту финансового рынка и опосредованно воздействуют на всю ценностную цепочку инвестиций. Банкиры нажили немало денег, инвестируя в ИТ-компании на поздней стадии, благодаря чему выросла уверенность в успехе инвесторов, подключающихся на ранней стадии: они рассчитывают, что в дальнейшей появятся более крупные капиталы и фирма начнет расширяться.

Семейный бизнес подавляет предпринимательскую инициативу, чтобы сохранить «франшизу».

Неверно. Я слышал от известных бизнесменов, что семейный бизнес достигает определенного масштаба и наращивает свое присутствие на открытых рынках, не теряя при этом свой семейный характер, за счет связей и покровительства. Но даже в самых передовых экономиках (например, в Дании) корпорации с различными формами собственности, от семейной до государственной и корпоративной, составляют существенный элемент предпринимательской экосистемы.

Какие результаты вы получили в этом тесте? Если более 50%, то вы принадлежите к числу немногих избранных. И это — лишь первая корректировка. Частное предпринимательство в самом деле оказывает мощное позитивное влияние на экономику и жизнь общества, но чтобы политики, общество, корпорации и сами бизнесмены научились создавать условия для успешного экономического развития, им прежде всего нужно отделить миф от реальности и избавиться от распространенных заблуждений. Лишь тогда формирование предпринимательских экосистем пойдет полным ходом. Это слишком важное дело, чтобы пускать его на самотек.

Читайте по теме:

• Умерь свой блеск, смешайся с пылью
• Под влиянием
• Спасут ли нас стволовые клетки?