Хотите
научиться думать?

Протоиерей о. Димитрий (Климов), настоятель кафедрального собора в г. Калач-на-Дону — храма Святителя Николая Чудотворца, выпускник исторического факультета Волгоградского университета (и затем, натурально, Православного университета), сказал недавно — «Градус агрессии зашкаливает». О. Димитрий недоумевает:

«Странно, почему нет в эфире программ, которые бы часами объясняли и разъясняли, как важно любить и прощать, но передач, объясняющих, как важно ненавидеть, и указывающих, кого именно на данном историческом этапе, — множество. Агрессивность и неприязнь стали лозунгом, объединяющим людей».

И далее — точное пояснение выпускника истфака:

«Так неоднократно было в истории. Все эти объединения по историческим меркам просуществовали недолго».

О половодье ненависти в нашем отечестве о. Димитрий говорил на казачьем кругу еще в феврале сего года — в проповеди, названной им «Опомнитесь!». Прочитав ее, я с двумя друзьями отправилась на машине в Калач-на-Дону — познакомиться с таким замечательным священником. И мы не пожалели.

Но сейчас разговор о другом. Далее о. Дмитрий произносит:

«Настоящий патриотизм русского человека мог бы проявляться в том, чтобы сохранять один из главных культурообразующих компонентов — язык. <…> Где русский патриотизм, если никто не говорит на русском языке?».

Речь — о мате, «как миазмами» пропитавшем всю страну. Но беспокойство о. Димитрия о состоянии родной речи явно шире.

На наших глазах родной язык сжимается как шагреневая кожа.

Вымываются из речевого обихода сотни еще недавно всем понятных слов. Провожу в библиотеках по всей России — в буквальном смысле, от Калининграда и Дагестана до Камчатки — блиц-викторины со школьниками по русскому языку, литературе и русской истории XIX—XX вв. И вижу: многих подростков ставят в тупик слова «невежа», «невежда», «навзничь», «ничком»…

Значение простейших русских слов выветривается из языковой памяти — дети утрачивают связь со словарным запасом родителей. Надо видеть ошеломление библиотекарей, впервые наблюдающих утрату этой связи!..

Растет процент тех, кому хватает для жизни крайне скудного запаса слов родного языка.

Зададимся вопросом — мешает ли скудость словаря продуктивно думать?..

Началось это не сегодня и отнюдь не с подростков.

Помню, как в эпоху Ельцина стоило ему кого-либо уволить — появлялась в газетах и выступлениях одна и та же хлесткая формулировка: «Ельцин сдает своих!». Блатное словцо было далеко от какого-либо анализа и ни в малой степени не отражало драматические перипетии ситуации необычайно болезненного (а могло ли быть иначе?..) перехода от семидесятилетнего режима с его условными именованиями («советская власть», «развитой социализм») к тому, что Карл Поппер назвал открытым обществом (см. блоги 17 и 18). О том, как и почему в нулевые и особенно последующие годы мы попятились назад — разговор другой и особый.

Издавались «словари нового политического мышления», но подавляющее большинство (примерно те самые нынешние 86%) не поняли и по сю пору, кто же такие либералы и что такое демократия (об этом — наши блоги 13 и 14). И до сего дня новый политический язык так и не создался — его наскоро заменил журналистский стёб, во многом — блатной («сдавать», «мочить»). Журналисты давно перестали понимать, на каковском же языке они говорят и пишут, какое миросозерцание (забытое слово!) выражают. И немудрено — ведь даже в позднесоветские годы, непосредственно предшествующие концу «советской власти», вполне антисоветски настроенные слои общества не думали о постсоветском будущем конструктивно — они в него попросту не верили и особенно охотно пили «за успех нашего безнадежного дела».

Это — о размышлениях на темы политические. Но ведь думаем-то мы в жизни и о других вещах. Как тут действует усыхание словаря?

Профессор Калужского университета О. П. Ермакова издала «Краткий толковый словарь ушедших и уходящих слов и значений» (Калуга, 2008) — слов, которые ушли вместе с предметами и явлениями (примус, исполком, красный уголок…). Она же провела анкетирование среди студентов своего филфака — всех пяти курсов.

«Студентам предлагалось назвать слова, которые они используют для положительной оценки лица и для его отрицательной характеристики». И получилась такая картина: ни в одной анкете не оказалось таких положительных определений — деликатный, тактичный, благородный, великодушный, галантный. И ни в одной — таких отрицательных: бесцеремонный, бестактный, пустой, завистливый, неблагородный…

Ни в одной — на пять курсов… То есть — явление массовое.

Это что же — ушли в историческое небытие и тактичные, и бесцеремонные наши сограждане? И великодушные, и неблагородные?.. Явно сдерживая эмоции, профессор резюмирует: «Разнообразие оценок, в том числе отрицательных, в настоящее время нередко уступает место грубой характеристике придурок (или дебил)…». Да, тут много думать не надо…

В следующем блоге рассчитываю продолжить тему: разговор только начат.