Самый неуловимый
психический процесс

Внимание современного человека подвергается колоссальной нагрузке. В результате — рассеянность, проблемы с концентрацией, усталость от чтения длинных текстов. О том, какую роль в этом играют гаджеты, как войти в состояние потока и что такое истинная многозадачность, рассказывает доктор психологических наук, профессор департамента психологии НИУ ВШЭ Мария Фаликман.

HBR Россия: Как ученые отвечают на вопрос, что такое внимание?

Фаликман: До сих пор отвечают с трудом. Более ста лет назад классик психологии Уильям Джеймс обронил замечательную фразу: «Каждый знает, что такое внимание». Позже появился анекдот про студента, который прочитал множество работ и сделал неутешительный вывод: никто не знает, что такое внимание. На рубеже XX и XXI веков была сказана еще одна интересная фраза — «никто не знает, есть ли внимание вообще». А все потому, что внимание — самый неуловимый психический процесс, у него нет своего продукта, оно не существует отдельно от других процессов. Мы можем сказать: «Обрати внимание», а можем — «Прислушайся», «Вглядись», «Задумайся». Российский психолог Николай Федорович Добрынин определяет внимание как направленность и сосредоточенность нашей психической деятельности. Фактически у внимания две основные функции — мы выбираем какую-то информацию, а затем удерживаем то, что выбрали.

Внимание и внимательность — одно и то же?

Внимание — это процесс, благодаря которому мы можем на чем-то сосредоточиться, а внимательность — индивидуальная характеристика, которая отличает одного человека от другого. Мы говорим, что один человек внимательный, а другой не очень, потому что хуже справляется с задачами, требующими сосредоточенности. В народе слово «внимательный» имеет еще один смысл — обходительный, готовый выслушать.

Про внимание есть много фейков. Например, некое исследование Microsoft о том, что среднее время концентрации нашего внимания якобы снизилось с 12 секунд до 8. Но есть ли научные данные, что люди действительно стали хуже концентрироваться?

Что имеют в виду, когда говорят об устойчивости внимания? Способность не отвлекаться на протяжении длительного времени? Подверженность спонтанным колебаниям? Например, есть сложная задача — отслеживать монотонные звуки, скажем, тиканье часов. Внимание будет спонтанно соскакивать, и это можно измерить — попросить испытуемого отмечать моменты, когда он заметил, что отвлекся. Австрийский врач Виктор Урбанчич в XIX веке показал, что человек отвлекается раз в 8—10 секунд. В работах Добрынина речь идет про 2—3 минуты. Но чтобы утверждать, что устойчивость внимания большинства людей снизилась, нужно взять солидную выборку и сравнить показатели разных лет. Таких исследований нет. Если же речь идет о способности решать сложную задачу, не снижая среднего уровня продуктивности, то есть экспериментальные данные. Во время Второй мировой войны в Великобритании операторы радаров должны были замечать двойные скачки стрелки на приборе. Оказалось, что в пределах получаса продуктивность примерно одинакова, а потом довольно резко обрушивается.

Многие в своей невнимательности винят гаджеты. Они правы?

Конечно, сиюминутный эффект от использования гаджетов есть — человек постоянно соскакивает на свое устройство. Уведомления непроизвольно привлекают внимание. С одной стороны, эволюция научила нас реагировать на неожиданные звуки — вдруг там тигр прыгнет. С другой — мы привыкаем мониторить смартфон, даже когда он молчит. Эдриан Уорд с коллегами опубликовал работу, где люди решали интеллектуальные задачки. Одних просили положить телефон в беззвучном режиме рядом с собой экраном вниз, других — оставить в кармане, третьих — в соседней комнате. Оказалось, что человек решает меньше задач за отведенное время, когда телефон лежит рядом или в кармане. И работает более эффективно, когда гаджет находится в соседней комнате. То есть даже при молчащем телефоне мы пытаемся существовать в режиме многозадачности, распределять внимание между текущей деятельностью и своим устройством. Что касается не сиюминутного, а устойчивого влияния гаджетов на внимание и рабочую память, то исследований пока нет. Да и где сейчас для сравнения взять людей, которые никогда не пользовались мобильным телефоном?

Основная проблема в том, что смартфон и множество приложений требуют постоянного переключения внимания. Человек редактирует текст, параллельно заглядывает в почту, мессенджеры, отвечает на звонки. Нужно сначала отвлечься от одной задачи и погрузиться в другую. Недавно была опубликована статистика, что современный взрослый человек в среднем 50 раз в день разблокирует экран телефона. Это очень большая трата времени. Исследователи давно показали, что если есть несколько задач, то намного эффективнее сначала решить одну, а потом заняться другой, чем переключаться между ними.

Вы упомянули многозадачность. Так люди многозадачны или нет?

И да, и нет — все зависит от того, что мы понимаем под этим термином. Истинная многозадачность означает способность параллельно и без снижения продуктивности решать целый ряд проблем, требующих постоянного внимания, то есть не автоматических. Любой из нас способен делать несколько дел одновременно — например, идти и разговаривать. Бабушка может вязать и смотреть телевизор. Но в данном случае ходьба — автоматический навык, он не требует внимания, как и бабушкино вязание. До тех пор, пока на дороге не встретился столб или петелька не соскочила. Истинной многозадачностью обладают немногие. Ученый Дэвид Стрейер из Университета Юты провел исследование на большой выборке. Испытуемые должны были управлять автомобилем и параллельно удерживать в голове информацию, как происходит во время разговора по телефону. Эксперимент проходил на симуляторе, где регистрировали время реакции, — например, скорость нажатия на тормоз. По данным Стрейера, «супертаскеров», то есть людей, которые эффективно выполняли обе задачи, всего 2—3%.

Многозадачность — врожденная способность или ее можно натренировать?

Про супертаскеров многое до сих пор непонятно. Их пытались изучать, наблюдая, что происходит в мозгу, когда они параллельно решают две задачи. Обнаружили интересный факт — у истинно многозадачных людей ниже активность мозга в областях, связанных с поддержанием контроля за происходящим (лобные отделы, поясная извилина). Похоже, супертаскеры меньше напрягаются, и их мозг работает более эффективно. Да, многозадачность можно натренировать. Но, к сожалению, сочетать удается лишь конкретные пары задач. И это обидно, потому что тренировка отнимает много времени и сил.

Почему так происходит?

В 1970 годах психолог Ульрик Найссер провел эксперимент. Два студента на протяжении 17 недель по часу в день тренировались читать глазами текст и параллельно записывать слова под диктовку. Потом их просили пересказать текст, ответить на вопросы. Сначала у испытуемых нарушилось решение обеих задач, но позже они сносно научились выполнять оба задания. Правда, выяснилось, что студенты не понимают смысл слов, которые они записывают, — одна задача автоматизировалась. Тогда экспериментатор схитрил и стал просить записывать не слова, а категорию, к которой это слово относилось: слышишь «заяц», пиши «животное». В конце концов молодые люди справились. То есть тренировка приносит плоды, но это касается конкретных задач, а не многозадачности вообще. Большинство из нас считают, что способны решать несколько задач одновременно, но на самом деле просто переключают внимание между ними.

Наверное, переключаться тоже надо уметь — не всем удается быстро оторваться от одного дела и погрузиться в другое.

Инерционность внимания также относится к сфере индивидуально-психологических особенностей. Кому-то нужно много времени, чтобы въехать в задачу, а потом выйти из нее. Другой человек быстро взлетает на пик эффективности, но не может там долго продержаться и довольно быстро переключается. Со смартфонами это никак не связано — подобный расклад был и 50 лет назад, и 100. Взрослые люди, как правило, знают свои особенности и учитывают их при планировании рабочего дня.

В последние годы тексты и видео становятся все короче — считается, что современный человек не в состоянии осилить длинные форматы. Как ученые объясняют эту тенденцию?

Здесь довольно легко перепутать причину и следствие. Я бы рассматривала ситуацию как самоподпитываемый цикл. На людей навалилось много информации: раньше нам ничего не мешало во время чтения, а сейчас отвлекающих факторов много. Прервавшись на середине, человек, возможно, уже не вернется к этому занятию. Если изданию или рекламодателю важно, чтобы потребитель дочитал или досмотрел контент до конца, они вынуждены сжимать формат. И люди уже привыкли, что информация подается более короткими порциями.

Потребители устают от длинных текстов и видео, теряют к ним интерес или с ними происходит что-то еще?

Скорее, они могут испытывать неудовольствие, что им предложили более длинный формат, чем тот, к которому они привыкли. Но если контент интересный, человек все-таки дочитает до конца. Процесс всегда двусторонний — кто-то хочет информацию «скормить», а кто-то взять. Важно, чтобы желания сторон совпадали. Все это очень тесно связано с модным понятием «экономика внимания».

Что это такое?

Внимание постоянно с чем-то сравнивают — например, с лучом света, который выхватывает объект из темноты. Нобелевский лауреат по экономике Даниэль Канеман когда-то сравнил внимание с электросетью, в которую можно по очереди «втыкать» текущие задачи. Суть модели заключается в том, что внимание — всегда ограниченный ресурс. Если задуматься, то есть другой такой же важный и ограниченный ресурс — деньги. Иными словами, внимание — индивидуальная валюта, которую мы можем куда-то инвестировать, и на нее претендуют много желающих. Билборды, баннеры, социальные сети — все они буквально кричат: «Вложи внимание сюда». А если человек не хочет отдавать ресурс, то его можно украсть, используя различные трюки.

Какие приемы помогают пробиться через информационный шум?

Приемов тут великое множество. Но хорошая новость в том, что человек учится отбрасывать информацию, которая его перегружает. Уже больше 20 лет назад заговорили о так называемой баннерной слепоте, когда люди перестали обращать внимание на рекламные модули на экране. Просто не смотрят на них, и все. Google в самом начале размещала обычные ссылки в левой стороне экрана, а рекламу в правой. Но первое же глазодвигательное исследование показало, что люди вообще не смотрели направо. Пришлось менять подходы.

Рекламодатели, как правило, ориентируются на закономерности непроизвольного внимания. У людей есть инстинкт — замечать все опасное и полезное, это повышало нашу выживаемость. Многих зацепит изображение привлекательных объектов — пищевых, половых или других, удовлетворяющих базовые потребности. Алгоритмы также пытаются подсовывать рекламу, соответствующую интересам потребителя. Не всегда получается, но если попадание точное, то в действие вступают механизмы так называемого привычного внимания. Человек обращает внимание на то, что он привык замечать. Скажем, ботаник разглядит нетипичное растение на улице, тогда как обычные люди просто пройдут мимо.

Нам всем хотелось бы уметь сосредотачиваться в нужный момент. Есть ли способы, как входить в состояние потока?

В состояние потока обычно попадают через произвольное внимание. То есть сначала придется приложить усилие — есть дело, но что-то отвлекает, и надо удержаться. Если задача все еще важна и при этом не слишком трудная и не слишком легкая, то можно войти в состояние послепроизвольного внимания, как его называли в отечественной психологии. Или потока, как называл американский психолог Михай Чиксентмихайи. В этот момент усилие уже не нужно, человек втянулся. Состояние потока подробно изучали на примере компьютерных игр. Пользователь должен поначалу разобраться в правилах, понять, как двигаются герои. Если это не слишком легко и не слишком трудно, то дальше в игре придет состояние потока. То же самое может произойти с работой.

Как удерживать внимание, если что-то отвлекает?

Самое простое решение — не отвлекаться. Для детей разработано много упражнений на развитие внимания. Например, распутывание лабиринтов — сначала ребенок водит по странице пальчиком, потом взглядом. Подобные упражнения также помогают восстанавливаться после инсультов, локальных поражений головного мозга. Есть много тренажеров для внимания, но про их эффективность ничего не известно. Я считаю, что хуже от этого не будет, можно и попробовать. Еще есть данные, что если час в день уделять компьютерным играм в бродилки и стрелялки, это реально повышает эффективность решения задач на внимание.

Неужели?

Так и есть. Психофизиолог Дафна Бавельер опубликовала серию исследований и показала, что час-два в день у неопытного пользователя на протяжении нескольких недель дают именно такой эффект. Для эксперимента привлекали людей, которые раньше не увлекались компьютерными играми. Одна группа играла в бродилки-стрелялки, другая во что-то вроде пасьянса. Оказалось, что игры, требующие быстрой реакции, помогают лучше решать задачки на внимание. Это, конечно, не означает, что жизнь надо проводить за компьютерными играми.

А как вы относитесь к медитации?

Это полезная психотехника, но здесь много традиций и форм. Судя по исследованиям, разные типы медитации действуют по-разному. Бывает медитация сфокусированная, когда мы медитируем на конкретный объект или конкретную идею. В этом случае человек начинает лучше решать задачи, которые требуют концентрации. Есть медитация по типу открытого мониторинга — мы как будто распахиваем сознание для всех мыслей, которые приходят к нам в голову. Такая практика помогает быстрее переключаться между разными объектами, получать больше информации. Медитация типа випассана (наблюдение за своими мыслями и эмоциями, акцент на настоящем) позитивно влияет на решение задач в условиях быстрой смены стимулов, человек делает меньше ошибок.

Данные часто противоречивые, и все из-за большого разнообразия медитативных практик. Но тема модная, ее активно изучают. Доказано, что медитация вызывает изменение ритмической активности мозга. Кроме того, при долгосрочной практике медитации происходят даже морфологические изменения — уплотнение лобных отделов коры, причем это исследование проводили на пенсионерах.

Интересно, как тренируют людей, которые по долгу службы обязаны постоянно быть начеку — авиадиспетчеров, таможенников в аэропорту?

Есть две области, где психологи, исследующие внимание, внезапно оказались очень востребованными — медицинская радиологическая диагностика и досмотр багажа в аэропортах. И в том, и в другом случае стоит задача выделить что-то подозрительное, но не особо заметное. Оказалось, чем реже человек встречается с тем или иным объектом, тем меньше вероятность, что он его вообще обнаружит. Лаборатория Джереми Вольфа в Гарвардском университете провела эксперимент: на рентгеновский снимок легких подсунули изображение гориллы, и 84% экспертов этого не заметили. Им никогда не попадалось здесь изображение обезьяны, и они не ожидали его увидеть. Поэтому во время тренировки врачей-радиологов и специалистов по досмотру багажа нужно как можно чаще показывать новообразования и, соответственно, что-то похожее на оружие.

Учителя и родители жалуются, что нынешние школьники стали ужасно невнимательными. Как можно развивать внимание у детей?

Понятие ученической рассеянности появилось давно, гораздо раньше смартфонов. Обычно имеется в виду повышенная переключаемость внимания, а также слабая концентрация. Внимание словно прыгает, ни на чем не задерживаясь. Старческая рассеянность немного другая — здесь низкая и концентрация, и переключаемость, своего рода «умственная жвачка».

Дети, как и взрослые, страдают от информационной перегрузки, к тому же лобные отделы коры, которые связаны с управлением поведением, созревают вплоть до конца подросткового возраста. Но мы можем целенаправленно работать с ребенком, чтобы он стал более внимательным. Один из классиков отечественной психологии Петр Яковлевич Гальперин вообще считал, что внимание — это функция умственного контроля.

Он приходил в школу и проводил занятия с невнимательными детьми, которые, например, все время пропускали буквы и переставляли слова. Гальперин учил их контролировать то, что они делают. Сначала дети сверялись со специальными карточками, где было написано: «Проверь буковки», «Проверь все слова». Потом карточки убирали, и дети каждый шаг проговаривали вслух. Затем то же самое они проговаривали про себя. А дальше уже не надо было ничего проговаривать — навык автоматизировался. Правда, здесь есть одно «но» — если сами дети этого хотели. То есть мотивация всегда в приоритете. Например, один ребенок решил, что у него ничего не получится, потому что отец говорил ему, что без ошибок учиться невозможно, и так и вышло. Другой начал получать четверки вместо обычных двоек, подумал, что этого достаточно, родители довольны, и дальше не продвинулся.

Невнимательность ребенка может быть признаком синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ)?

СДВГ — это нарушение психического развития, имеющее определенный набор симптомов. Помимо невнимательности есть еще два признака. Во-первых, гиперактивность, когда ребенок непоседлив и очень возбудим. А во-вторых, импульсивность — неспособность контролировать свои действия, когда сначала сделал, потом подумал. Такие дети были всегда. Например, немецкий врач Генри Хоффман в середине XIX века написал стишок «Неугомонный Филипп» — мальчик все время вертелся, качался на стуле и, в конце концов, упал. Картина в точности соответствует СДВГ. Однако синдромом дефицита внимания и гиперактивности часто называют то, что таковым не является. Например, ученическую рассеянность, легко перескакивающее внимание. Наконец, у ребенка может быть просто неравномерное созревание отделов и сетей головного мозга, что оказывается причиной его невнимательности. Хотя дефицит внимания без гиперактивности тоже встречается.

Сегодня многие задачи человека выполняет искусственный интеллект, который научился распознавать образы. Кто из них более внимателен в работе?

Думаю, что им лучше работать вместе — алгоритмы служат хорошим помощником человеку. Нейронные сети сначала научились выделять наиболее яркие изображения, бросающиеся в глаза. Потом стали находить на картинке один объект из множества — например, котика, который почти незаметен в листве. Наконец, сегодня они могут выделять главных действующих лиц в видеозаписи или на картинке. Примерно так и работает механизм внимания. Конечно, машины допускают определенный процент ошибок, но профессионалы также ошибаются. Другое дело, что причины ошибок у них разные. Взять хотя бы скрининг рентгеновских снимков. Алгоритм нужно обучать на большой базе данных, тогда диагностика становится точнее, но процент ошибок будет относительно устойчив. У врача сбой может произойти из-за усталости — или кто-то отвлек. Если машинные результаты сопоставлять с анализом эксперта, мы не оставим ошибке ни единого шанса.