Расчет
на расстояние

Онлайн-образование, взорвавшее рынок всего несколько лет назад, перестает быть экзотикой. Стремительное развитие технологий и постоянно растущий спрос делают интернет-площадки и вышедшие в онлайн вузы не только замет­ными игроками на поле образовательных услуг, но и опас­ными конкурентами традиционных участников рынка. По данным, агрегированным исследовательским центром Edutainme, глобальный рынок образовательных интернет-сервисов в 2015 году оценивался в $245 млрд. Через 10—15 лет, согласно прогнозам Global Silicon Valley, его объем может достигнуть $4,4 трлн.

В том же 2015 году российский сегмент этого рынка, по усредненным оценкам компаний TAP Advisors, J’son & Partners Consulting и Edutainme, составил $143 млн, а темп его роста — 25% в год. Существенная доля этого рынка приходится на дополнительное образование — в частности, в сфере бизнеса. Его предлагают как классические университеты и бизнес-школы, так и интернет-платформы, выкладывающие на своих ресурсах учебные программы разной длительности и степени проработки материала: от коротких роликов до полноценных курсов MBA.

Новая реальность

Несмотря на молодость, российский рынок онлайнового бизнес-образования имеет прочные корни. В родословной онлайн-программ почетное место занимают дистанционные курсы, становление которых пришлось на постперестроечный период. В 1992 году, например, основанный годом ранее Международный институт менеджмента ЛИНК заключил договор с британским Открытым университетом, одним из мировых лидеров дистанционного обучения, и стал распространять его курсы, переведенные на русский язык. Пять лет спустя ЛИНК запустил у себя англоязычную программу MBA Открытого университета — и одновременно вышел в интернет: создал систему сайтов, площадки для общения студентов и преподавателей.

Если еще шесть-семь лет назад в России онлайн-образование в сфере бизнеса казалось чем-то инородным, то сейчас это ­укрепляющийся тренд. Его подстегивают два основных фактора: развитие технологий и экономический спад. Затянувшийся кризис снизил платежеспособность многих потенциальных слушателей бизнес-курсов и программ MBA и повлиял на приоритеты при подборе учебной программы. Раньше, выбирая бизнес-школу, россияне в целом руководствовались теми же критери­ями, что и жители других стран: в первую очередь обращали внимание на репутацию учебного заведения, в последнюю — на стоимость. (В ходе опроса студентов американских бизнес-школ, проведенного изданием Princeton Review, первый критерий набрал 85% голосов, последний — 34%.) Сегодня финансовый аспект обучения волнует российских слушателей гораздо больше.

Еще один критерий, который в нашей стране выходит на первый план, — удобство. Все меньше людей готовы оставлять работу и на год-два погружаться в учебу. А работодатели все реже соглашаются полностью или частично финансировать обучение своих сотрудников в бизнес-школах или предоставлять им длительные учебные отпуска. Согласно исследованию системы управления персоналом «PwC Saratoga 2015», российские компании сократили расходы на обучение в среднем на 40%. Снижение платежеспособности, с одной стороны, и идея о том, что в тяжелые времена лучшая инвестиция — в собственное развитие, заставляют людей избирательнее подходить к выбору поставщика образовательных услуг. «Новому спросу» во многом отвечают дистанционные учебные курсы: они зачастую короче и дешевле очных и позволяют изучать хотя бы часть программы в гибком режиме.

Тернистый путь в онлайн

«Цифровизация» в сфере бизнес-образования традиционным российским вузам дается нелегко. Ведущие бизнес-школы не торопятся вводить дистанционное обучение: школ, предлагающих интернет-версии своих классических программ, — единицы. Это объясняется, в первую очередь, издержками, сопряженными с созданием дистанционных курсов. Внедрение простого софта, по словам ­директора Школы бизнеса «Синергия» Григория Аветова, обходится минимум в миллион рублей, более сложного — в 30—35 млн; разработка и запись курса МBA — от полутора до 10 млн рублей, плюс расходы на поддержку, сопровождение учебного процесса и т. д.

Вторая причина — качественные особенности бизнес-образования. Поступая на MBA, люди рассчитывают приобрести не только знания и навыки, но и связи — с профессорами, соучениками, экспертами. Нетворкинг особенно важен для России, где бизнес нередко строится на доверии. На очных программах люди обзаводятся знакомыми, которые в дальнейшем становятся для них надежными источниками информации, идей и бизнес-партнерами. В дистанционном режиме этот элемент обучения теряется. Переход в онлайн ограничивает возможности передачи опыта, лишая слушателей полноценной дискуссии. «Хороший преподаватель-модератор ставит проблему, — объясняет проректор РАНХиГС, директор Института бизнеса и делового администрирования Сергей Мясоедов, — а потом пытается разговорить студентов, чтобы они рассказали о своих озарениях, достижениях, о том, что происходит на рынке. То есть знания рождаются в аудитории. Через вебинар-режим и онлайн-конференцию это можно сделать пока с большими потерями. Когда люди сидят в аудитории и смотрят друг другу в глаза, откровенный обмен опытом, дискуссия, спор получаются намного более эффективными».

Кейсовый метод обучения — еще одно препятствие на пути к «диджитализации» бизнес-образования. «Нам важно, чтобы студенты не просто слушали или разбирали кейсы, — рассказывает заместитель академического декана Московской школы управления «Сколково» Денис Конанчук, — а решали реальные проблемы, которые есть в их бизнесе или в бизнесе российских компаний. В онлайн-формате этого сделать пока, к сожалению, не удается». Проблема, характерная для большинства интернет-курсов, — низкая мотивированность учащихся — в случае с дистанционным бизнес-образованием стоит не столь остро. Люди, поступающие, например, на онлайновые программы MBA, обычно понимают, зачем они это делают, и готовы учиться. И тем не менее, не все ­доходят до финиша и получают диплом. Отсутствие ­свободного времени, самодисциплины, привычки к самостоятельным занятиям, а также очного контакта с преподавателями и соучениками делают свое дело. По признанию директора «Синергии», в онлайне высок процент отчисления. «Мы можем отчислить до 30% слушателей с потока, — уточняет он, — и еще процентов 20 отпадают сами, не справившись с учебными задачами». ЛИНК, по оценке проректора по международным связям Андрея Шуинова, теряет 5—10% студентов «по дороге» и еще 10—20% — на финальном экзамене.

Длинные программы

Многие школы выбирают для себя подход, поз­воляющий преодолеть большинство из этих проблем. Это смешанное, или очно-дистанционное обучение: часть курсов проходит онлайн, в том числе в режиме видеолекций, вебинаров и видеоконференций, часть — в традиционном «аудиторном» режиме. Так школы сохраняют все преимущества классического очного образования и повышают доступность обучения — территориальную, временную и финансовую. Один из старейших провайдеров смешанного бизнес-образования на российском рынке — МИМ ЛИНК, программы которого базируются на курсах и технологиях Открытого университета Великобритании. Такое сотрудничество, с одной стороны, гарантирует качество: британцы строго контролируют процесс преподавания, аттестации, адаптации материала и т. д., а с другой — вызывает дополнительные риски. «Мы платим Открытому университету роялти за использование учебных материалов, за поддержку и регистрацию, — рассказывает проректор ЛИНК. — Когда рубль упал по отношению к фунту в два раза, роялти автоматически выросло. В условиях кризиса это оказалось серьезным испытанием. Сейчас нам удалось договориться о снижении роялти. Но если мы не будем приносить дохода, который хотя бы покрывал затраты британцев, конечно, встанет вопрос о прекращении сотрудничества». Снизив роялти, институт, однако, не смог заморозить цены на обучение: за годы кризиса почти во всех регионах они выросли в среднем на 5—10%.

«Патриарх» дистанционного образования, ЛИНК в чем-то живет по старинке. У школы нет видеолекций — все материалы находятся в учебниках, которые она выдает студентам в печатном виде. Электронные версии пособий у ЛИНКа появились несколько лет назад. Приверженность бумажному формату и использование интернета только для взаимодействия учащихся с тьюторами Шуинов обосновывает предпочтениями студентов. Этим же объясняются и частые очные встречи с преподавателями, нетипичные для традиционной «дистанты». Раз в месяц слушатели вживую общаются друг с другом и с наставниками, раз в полгода участвуют в трехдневных «выездных школах».

Более современный вариант смешанного обучения тестирует у себя ИБДА РАНХиГС. Дистанционная часть его курса iMBA, запущенного меньше года назад, длится восемь из 24 месяцев — в это время студенты смотрят видеолекции и выполняют онлайн-тесты. Дальнейшие занятия и защита дипломной работы проходят в традиционном режиме.

За счет перевода трети программы в онлайн, ИБДА примерно на столько же снизил ее цену: обучение на классическом курсе MBA стоит около 820 тыс. рублей за весь период (часть цены указана в евро), а на iMBA — 536 тыс. В дальнейшем Институт планирует «масштабировать» этот опыт. «В сложной экономической ситуации мы хотели бы слегка удешевить наши программы, — делится планами Сергей Мясоедов. — Но не за счет качества преподавания и материалов, а за счет сокращения издержек. Практически на всех долгосрочных программах мы за пять лет уйдем в онлайн. Но только на треть или чуть меньше — две трети каждой программы мы планируем сохранить в офлайне». По прогнозам Мясоедова, это позволит если не снизить стоимость обучения, то по крайней мере остановить рост цен, что важно в условиях инфляции: раньше школа каждые 3—4 года поднимала цену программы MBA на 7—10%.

Формат смешанного обучения быстро набирает популярность и на Западе. В рейтинги лучших онлайн-программ MBA входят курсы ведущих бизнес-школ мира. Школа Кенан-Флаглер при Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл, возглавляющая рейтинг Princeton Review, включает в свою дистанционную программу еженедельные очные дискуссии, а испанская Школа бизнеса IE (номер один в мире по версии Finanсial Times) сохраняет у себя в среднем 20% аудиторных занятий. Очная часть есть в курсах практически всех западных школ, ­предлагающих онлайн-версии своих традиционных программ.

Некоторые вузы идут дальше и разрабатывают стопроцентно дистанционные курсы. Так они привлекают слушателей из регионов, стран СНГ и даже дальнего зарубежья: «Синергия», например, уже три года работает в ОАЭ и сейчас выходит в Иран и Шри-Ланку с программами, рассчитанными на местных жителей. Эта стратегия дает результаты: по свидетельству Григория Аветова, 80% слушателей приходится именно на онлайн (в 2015 году из 2000 студентов очно учились около 400). При этом расходы на одного дистанционного слушателя составляют минимум 80% от суммы, которую он выплачивает школе. Эти деньги идут на сопровождение обучения и частично покрывают затраты на создание онлайн-курса (они колеблются от 1,5—3 млн руб. для русскоязычного курса до 6—10 млн — для англоязычного).

Онлайн-аналоги своих MBA-программ ­создали еще несколько школ, в том числе Moscow Business School: она предлагает студентам выбор между очным, очно-дистанционным и дистанционным вариантами обучения. При одинаковой длительности (два года с ­возможностью ускориться до полутора) цена онлайн-курсов на 30—50% ниже очных.

На Западе полностью дистанционное бизнес-образование — явление редкое. И все же такие примеры есть: скажем, Университет Иллинойса запустил «прорывную» — по признанию специализированного интернет-издания Poets & Quants — программу iMBA на открытой образовательной площадке Coursera. При цене существенно ниже очной (онлайн-программа обойдется слушателям не дороже $22 тыс.) она дает возможность выбрать интересующие специализации и при желании, сдав экзамены по шести из них, получить диплом престижного университета.

Короткие программы

Между тем, работодатели и рекрутеры в последнее время теряют интерес к дипломам соискателей, в том числе — о дополнительном бизнес-образовании. Их больше интересуют опыт, профессиональный и культурный уровень, способность к командной работе. «MBA расширяет кругозор и общую осведомленность, но несет минимум дополнительной ценности для работодателя, — утверждает Ярослав Глазунов, управляющий директор московского офиса Spencer Stuart. — Поэтому на диплом он смотрит в последнюю очередь, особенно если речь идет о топовых позициях». Значение «корочки», скорее, в другом: она свидетельствует о склонности человека к самосовершенствованию и освоению новых навыков.

Возможность повысить квалификацию в сфере бизнеса и даже перепрофилироваться дают образовательные интернет-платформы вроде упомянутой выше Coursera. На этой площадке выложены сотни курсов от ведущих университетов мира, в том числе нескольких российских. Большинство программ бесплатные — заплатить придется только желающим сдать экзамены и получить сертификат Coursera. Среди курсов немало по бизнес-тематике — некоторые, например от Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете, входят в очные программы MBA. Схожим образом устроены и другие крупные площадки — например, американская edX и британская FutureLearn.

Зарубежные образовательные платформы популярны у слушателей из России. За редким исключением, однако, обучение там ведется на английском, и это ограничивает приток наших слушателей. Те, кто не может осваивать материал на иностранном языке, выбирают российские аналоги западных проектов, такие, например, как Eduson, Uniweb, «Нетология». Если языковая доступность — конкурентное преимущество отечественных образовательных площадок, то по большей части платный доступ к контенту — наоборот. В то же время платная модель повышает качество аудитории: отдав деньги за обучение, люди реже бросают учебу.

Больше всего программ по бизнес-тематике — более 600 — в России предлагает Eduson, проект, ориентированный в основном на корпоративное обучение, но доступный и для индивидуальных пользователей. На этой платформе можно прослушать как полноценные курсы (в том числе специализированные MBA по продажам и менеджменту), так и короткие лекции прикладной направленности по маркетингу, финансам и т. д., причем некоторые бесплатно. Площадка сотрудничает с ведущими западными бизнес-школами и университетами, бизнесменами и консультантами. Поскольку она нацелена в том числе на иностранную аудиторию (сейчас, например, запускаются пилотные проекты в США), часть программ идет на английском. В отличие от многих подобных площадок, Eduson отказался от формата «говорящая голова» в пользу интерактива. Учиться можно с помощью не только видеокурсов, но и бизнес-кейсов, анимированных презентаций, диалоговых тренажеров, симуляторов рабочего процесса, имитаторов переговоров, тренажеров для отработки навыков. За счет этого, по словам основателя и гендиректора компании Елены Масоловой, до конца курсов доходит в среднем 86% учащихся, при общем числе студентов 98 тысяч. Среди этих пользователей 90% — русскоязычные и 30% — индивидуальные слушатели.

У другого заметного игрока российского рынка дистанционного бизнес-образования, платформы Uniweb, количество слушателей в разы меньше: около 13 700 человек при стопроцентном годовом приросте. Компания работает только с отечественными вузами — в частности, предлагает онлайн-компоненту iMBA ИБДА как отдельный продукт — и выдает их дипломы о повышении квалификации или профессиональной переподготовке. Одно из достижений Uniweb — высокий уровень удержания студентов: до 95%. «Мы работаем с 2010 года, — рассказывает основатель и руководитель компании Александр Оганов. — В то время не было понятно, как будет вести себя потребитель, поэтому до всего мы доходили эмпирическим путем. Мы набили немало шишек на сопровождении и удержании студентов и в конце концов алгоритмизировали этот процесс». Сегодня компания обеспечивает слушателям четырехуровневую обратную связь: техническое сопровождение, организационную поддержку (аналог деканата), помощь тьютора и общение с преподавателем. «На каждом курсе, — добавляет Оганов, — свой дополнительный сценарий вовлечения и удержания, вплоть до телефонных звонков. Наши студенты никогда не остаются один на один с электронным контентом и дедлайнами. Мы все время стараемся быть у них на виду».

Несмотря на платную модель обучения, курсы приносят платформе невысокую прибыль. Расходы на их производство, составляющие 60—65% операционных издержек, ­варьируются от 200 тыс. до 1 млн руб. в зависимости от гонорара преподавателя (20—400 тыс. руб. за курс) и используемых технологий. Основную же прибыль компании дает проектная работа с сектором В2В — от внедрения систем дистанционного обучения до разработки кастомизированных образовательных программ.

Большинство образовательных ­площадок предлагают бизнес-курсы наравне с программами из других областей. У ­«Нетологии», например, они ­составляют около ­половины из ее 160 программ. Сейчас компания ак­тив­но экспериментирует с бизнес-направлением: в прошлом году она запустила совместный проект с HeadHunter — теперь видеокурсы «Нетологии» доступны и на площадке «Академия HeadHunter».

Многие бизнес-школы выкладывают свои короткие программы на собственных площадках. Этот формат осваивают даже ведущие западные вузы, не рискующие пока выносить в интернет полноценные образовательные продукты, тем более MBA. Два года назад Гарвардская школа бизнеса представила пользователям проект HBX — платформу с платными курсами для слушателей разного уровня. Массачусетский технологический институт дает открытый доступ к своим лекциям, в том числе по бизнесу, а его Школа управления Слоуна предлагает несколько платных онлайн-программ.

Российский рынок дистанционного бизнес-образования во многом отстает от западного — сегодня он, скорее, напоминает испытательный полигон, на котором опробуются разные форматы услуг и способы монетизации. Несмотря на растущий спрос, новой модели не просто пробить себе путь в такой консервативной среде, как образование. Наследник классических заочной и дистанционной моделей обучения, онлайн в сознании многих преподавателей, работодателей и студентов все еще ассоциируется с невысоким качеством. Однако этот стереотип постепенно развеивается. В борьбе за слушателей университеты и бизнес-школы начинают диверсифицировать свои программы, опираясь на интернет-технологии и сотрудничая с образовательными площадками, а компании — доверять качеству онлайн-курсов.

Будущее этого рынка во многом зависит от развития технологий. Чем скорее они поз­волят вузам решить связанные с переходом в интернет проблемы, тем активнее будет развиваться эта отрасль. Пока же, по оценкам экспертов, наиболее перспективной моделью онлайн-образования останется смешанная: о полной «цифровизации» обучения в ближайшие 15—20 лет говорить не приходится. В то же время все большим спросом будут пользоваться короткие специализированные онлайн-курсы, ведь знания в сфере бизнеса переходят сегодня в разряд элементарной грамотности.