Тюрьма и
уроки лидерства

Июльский вечер 2006 года. Легкий ветер остужает раскалившийся за день мегаполис. Из дверей спортклуба выходит разгоряченная после тренировки 34-летняя привлекательная женщина. Навстречу ей устремляется несколько молодых парней. Дальше все происходит молниеносно: хлопают дверцы машины, растерянная женщина садится за руль, на соседнем сиденье устраивается один из мужчин, и автомобиль отъезжает в неизвестном направлении. Это незаметное для посторонних глаз событие переворачивает жизнь молодой женщины. В компанию Алексея Процкого, специализировавшуюся на проектировании химического производства и научных исследованиях, Яна Яковлева, студентка второго курса вечернего отделения Московского государственного института электроники и математики, пришла простым секретарем в 1993 году. Уже через несколько лет Алексей предложил энергичной девушке с явными задатками лидера стать партнером и финансовым директором его новой торговой компании «Софэкс». Раскрутившись после распада СССР на доставке химикатов из одного конца России в другой, когда торговых связей в стране почти не осталось, компания вскоре вышла на свою основную специализацию — разработку и производство собственных брендов в области промышленных силиконов, технических моющих средств и реагентов для нефте- и газодобычи — и заняла значительную долю этого рынка в России.

Будущее виделось совладелице «Софэкса» Яне Яковлевой в радужном свете. Она упорно трудилась, рвалась к новым рубежам, мечтала о счастливой и богатой жизни, о семье, занятиях спортом, карьере, об успешном развитии компании. «Тогда представлялось, что все круто, что все впереди. Была какая-то свобода. Казалось, у нас как в Америке: будешь много работать — будешь хорошо получать и развивать и улучшать компанию до бесконечности», — с горькой усмешкой вспоминает Яна. Она выкладывалась по полной и требовала такой же самоотдачи и дисциплины от подчиненных — а те, в свою очередь, побаивались и одновременно уважали ее за жесткость и бескомпромиссность.

Дела «Софэкса» шли в гору, горизонт казался безоблачным. «Мы работали спокойно, у нас никогда не было проблем. К тому же мы изначально решили не заводить собственности, то есть недвижимости. Не скажу, что мы это сделали специально, — объясняет Яна, — в те годы у нас не было опасений, с которыми бизнес живет сейчас. Но, в целом, отбирать у нас было нечего». И все же столкновения с государственной машиной «Софэксу» избежать не удалось. В 2005 году представители Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков навестили руководителей «Софэкса» и предложили им наладить поставку в Таджикистан уксусного ангидрида (вещества, необходимого для производства героина) — под чутким руководством и контролем наркополиции. Процкий и Яковлева, недолго думая, ответили отказом. О том, что обиженные силовики завели на них уголовное дело, партнеры узнали только через год. А тем временем в компании шли обыски, изымались документы, арестовывался товар — все это в рамках дела, возбужденного «на неустановленное лицо». Попытки выяснить причины происходящего ни к чему не приводили; более того, как впоследствии, читая материалы дела, выяснила Яна, все звонки юриста «Софэкса» с вопросами о причинах обысков расценивались следователями как доказательство вины руководителей компании.

Первым чувством, которое овладело Яной после ареста, был смертельный ужас. Разве может человек, воспитанный в благополучной семье, окончивший престижный вуз, всю сознательную жизнь посвятивший честному бизнесу, представить себе, что у него возникнут проблемы с законом, что его закуют в наручники и назовут особо опасным преступником. И пусть говорят, что от сумы и от тюрьмы... — разве кто-нибудь об этом думает?!

Процкого посадили через две недели — уже тогда стало ясно, что Яну не сломить. А ведь изначально расчет был именно на это: арестовать женщину — слабое звено, в представлении следователей — и давить на нее, пока она не признает свою вину. Но следователи ошиблись — не на ту напали. «Когда Яна вошла в камеру, мне сразу стало понятно, что она не сдастся, — вспоминает бывшая сокамерница Яны Александра Белоус. — Бывает, заходит человек в камеру, и видно: у него рухнула вся жизнь. У Яны этого не было. Она боролась — с собой и с ситуацией — с первого и до последнего дня». Бороться с собой было едва ли не труднее: шок, тоска, чувство одиночества, страх могут парализовать любого. Но Яна мобилизовала весь свой внутренний потенциал и дала себе установку: не жалеть себя, не жаловаться, не плакать, не думать о воле, не бояться.

Первое время она ждала, что откроется дверь и ее выпустят, скажут, что все это — ошибка. Ведь обвинение было настолько нелепым, что, казалось, разобраться в нем не составит труда. Партнеров обвинили в отсутствии фармацевтической лицензии на продажу диэтилового эфира. Абсурд: это вещество («Софэкс» закупала его во Франции и продавала промышленным предприятиям в России) — обычный растворитель, а не лекарственное средство. Но такие мелочи следователей не волновали. Изучив систему правосудия изнутри, Яна поняла: предпринимателей судят, как колдунов во времена инквизиции. Предприниматель — вор и преступник по определению, то есть человек, заслуживающий наказания. А уж как его наказать, придумать несложно: следователь сочиняет приговор — прокуроры и суд охотно его подтверждают.

В камере, в которую поместили Яну Яковлеву, было 46 женщин; половина из них — такие же образованные, успешные — и такие же «экономические», как она. Главные бухгалтеры, юристы, генеральные директора, предприниматели: у кого-то отняли бизнес, кто-то не смог платить силовикам, кто-то сел вместо сбежавшего начальника. Мошенничество, незаконное предпринимательство, легализация преступных доходов — разные, но похожие, как две капли воды, истории. Вторая половина — девчонки, юные, почти школьницы, попавшиеся на наркотиках. Компанию разбавляли несколько цыганок-воровок.

Обстановка в камере была гнетущей. Женский коллектив, частые склоки, скандалы, напряженные до предела нервы, постоянное бездействие. Все новое, непривычное и такое чужое. «Идти некуда, делать нечего. Многие просто спят целыми днями или сидят на шконке. Кругом депрессняк, у всех едет крыша. Но, — с оптимизмом добавляет Яна, — умный человек везде сможет жить и адаптироваться». Больше всего она боялась отупеть: казалось, стоит на секунду расслабиться, перестать себя чем-то занимать — и физическому и умственному здоровью будет нанесен непоправимый ущерб. Яна выписала гору газет, раздобыла учебник по финансам на английском языке, взяла у новой подруги учебник немецкого; как в былые, вольные времена завела себе ритуал: чашка кофе и «Ведомости» по утрам. Чтобы поддерживать себя в форме, занялась спортом. Сколотила «группу здоровья», днем заставляла сокамерниц бегать и прыгать на часовой прогулке в бетонном дворике, вечером — делать упражнения в камере, лежа на нарах. «Многие и раньше хотели подняться с кровати, начать двигаться, худеть, но не хватало силы воли. Яна их объединила, дала заряд бодрости, энергии, хорошего настроения, — рассказывает Александра Белоус. — И они были ей очень благодарны». Став тренером, Яна получила право первой мыться в душе. «Почетно!» — смеется она. Но уважали Яну не только за новую спортивную традицию, которая сохранилась в камере и после ее освобождения. По словам адвоката Яковлевой Евгения Черноусова, Яна поднимала дух сокамерниц, поддерживала их, делилась едой.

Серьезный перелом в характере Яковлевой наметился уже в первые недели заключения: здоровый эгоизм дал трещину. «Когда переживаешь стресс и видишь страдания окружающих, то понимаешь, что эгоизм — это неправильно. Выжить можно, только деля себя и свою силу с другими, — говорит Яна. — Я поняла это в тюрьме. Когда я кому-то помогала: с кем-то говорила, с кем-то смеялась, с кем-то занималась спортом, — и самой становилось легче».

В тюрьме Яна не могла влиять на события, происходящие на воле. В отличие от Процкого, по телефону управлявшего бизнесом, у Яковлевой не было доступа к информации и возможности напрямую общаться с людьми — только письма, длинные, обстоятельные, рассудительные и эмоциональные (впоследствии, выйдя на волю, Яна опубликует их в виде книги). Поэтому за спасение Яны взялись родители. Виктор Яковлев, отец Яны, сразу понял: взятку давать некому и не за что, и нашел — с трудом, с пятой попытки — сильного адвоката. Полковник милиции в отставке, Евгений Черноусов к тому времени прославился блестящей защитой ветеринаров в так называемом кетаминовом деле (госнаркоконтроль обвинял врачей в сбыте и хранении кетамина — вещества, применяемого для анастезии животных). Подобрав делу Процкого и Яковлевой броское название «дело химиков», адвокат привлек к нему внимание общественности. Митинг на Пушкинской площади в Москве; выступления известных правозащитников: главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, лидера движения «За права человека» Льва Пономарева, депутатов Госдумы, химиков из разных уголков страны; публикации и передачи в СМИ — все это было частью разработанного Черноусовым сценария и работало на известность, на сопротивление, на разрастание скандала. «В каком-то смысле нам повезло, что вся эта история случилась в 2007 году, — размышляет Яна. — В то время правоохранители еще реагировали на публичные скандалы. К тому же “дело химиков” превратилось в борьбу за девушку, Яну Яковлеву, и это стало его романтической частью».

Через семь месяцев, в феврале 2007-го, Яну выпустили из СИЗО; еще через две недели освободили Процкого. Как и почему это произошло, Яна достоверно не знает, но она уверена: дело в шумихе и скандале. Пребывание руководителей «Софэкса» в тюрьме стало настолько невыгодно власти, что их предпочли отпустить. Это подтверждает и Евгений Черноусов: «Власть боится митингов, выступлений известных уважаемых людей, публикаций в СМИ».

«…моя жизнь… уже никогда не будет такой, как раньше. По крайней мере, я не буду прежней», — писала Яна Яковлева в одном из своих первых писем на волю. Так и вышло: тюрьма изменила Яну. До июля 2006 года она жила размеренной жизнью, зарабатывала деньги и думала только о собственном благополучии. В 2008 году после закрытия «дела химиков» организовала и возглавила общественное движение в защиту предпринимателей «Бизнес Солидарность». Эта деятельность не только не приносит денег, но и, наоборот, требует вложений и почти не оставляет времени для основного бизнеса. Но Яна решила: уникальным опытом — выиграть дело у силовой структуры удается единицам! — надо делиться, ведь таких, как она, незаконно осужденных по экономическим статьям, сотни тысяч. Начав с помощи попавшим в беду предпринимателям, Яна обратилась к глобальным проблемам российского бизнеса. «Бизнес Солидарность» организовала пресс-конференцию «Почему бизнес боится арестов?», международную конференцию, посвященную практике досудебных арестов по экономическим статьям, собрала подписи авторитетных людей под обращением к президенту Медведеву с требованием ввести мораторий на аресты предпринимателей. Еще раньше, во время «дела химиков», Яне удалось добиться пересмотра списка сильнодействующих веществ, на котором основывалась 234 статья УК «Незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта», и исключения из него растворителей. Так Яна спасла себя, Процкого — «дело химиков» было закрыто «в связи с изменением законодательства» — и тысячи других представителей химической промышленности, которым угрожала потенциальная опасность.

«Когда уголовное дело было закрыто, — вспоминает Яна, — я почувствовала некоторую опустошенность. Мы добились своего, и я не понимала, как буду просто ходить на работу каждый день. Но потом решила продолжать общественную деятельность, тем более что определенная известность и опыт уже были наработаны». Сейчас Яна пытается сплотить предпринимателей и добиться пересмотра 159 статьи Уголовного кодекса, согласно которой любую сделку и любое получение прибыли можно трактовать как мошенничество.

«Яна должна стать политиком, — убежден адвокат Евгений Черноусов. — Она молодая, инициативная, опытная, целеустремленная, она хорошо говорит и пользуется авторитетом. Она достойна самых больших должностей в России. Если власть обратит на нее внимание, то только выиграет». И добавляет: «Тюрьма сделала ее настоящим лидером. Так что нет худа без добра».

Действительно, политика прочно вошла в жизнь аполитичной и несколько наивной, по ее собственному признанию, Яны Яковлевой. После ареста она поняла: в России, если бизнес не интересуется политикой, политика заинтересуется бизнесом. И она активно включилась в общест венную и политическую жизнь, стала общаться с представителями правительства, депутатами, участвовать в конференциях, сама их организовывать, объединять людей, привлекать внимание власти к проблемам бизнеса. Яна, которой раньше и в голову не могло прийти, что она будет кого-то поддерживать и интересоваться чужой судьбой (зачем, когда у самой дел невпроворот?!), стала помогать людям.

Хотя слово «помогать» Яна не любит. «Человеку надо дать удочку, и он сам себе наловит рыбу, — считает она. — То, чем я сейчас занимаюсь, это по большей части попытка настроить людей на борьбу. Я даю им понять, что нужно действовать самим, что-то создавать, заботиться не только о себе, но и о других, быть интересным окружающим, — только так можно что-то изменить». Она учит других тому, что поняла сама: сопротивляться можно любому катку. Для этого нужно ставить перед собой большие, чем решение собственных проблем цели. Ведь если бы она думала только о закрытии «дела химиков», ей бы никогда не удалось изменить закон.

Общественная деятельность отнимает у Яны много времени и отвлекает ее внимание от «Софэкса». Но благодаря тому что процессы в компании налажены, — «Софэкс» успешно функционировала и в отсутствие обоих партнеров, — а Алексей Процкий не выпускает из рук руля, бизнес развивается. И все же Яна по-прежнему остается совладельцем и финансовым директором компании, по-прежнему руководит людьми.

Однако «по-прежнему» не значит «по-старому». Стиль руководства Яны претерпел значительные изменения, она стала иначе общаться с коллегами и подчиненными. «До тюрьмы Яна была жестким руководителем, эдакой бизнес-вумен, которая действует исключительно рационально, не считаясь с субъективной стороной вопроса, — делится впечатлениями партнер Яны. — Она была строга к себе и к окружающим. Сейчас она стала гораздо мягче, человечнее». Об этом же говорят и сотрудники «Софэкса»; эти же слова повторяет и сама Яна. «Из эгоиста я стала альтруистом», — улыбается она.