В шоке: три сценария кризиса,
вызванного Covid-19

Коронавирус продолжает шествие по миру, и правительства начали использовать такой проверенный метод, как социальное дистанцирование, чтобы поставить физический барьер на пути распространения инфекции. Однако эти меры приостановили потоки товаров и людей и застопорили развитие экономик. У нас на глазах создают условия для мировой рецессии. Экономическая зараза распространяется так же быстро, как и сам коронавирус.

Еще несколько недель назад это казалось невероятным. Если социальное дистанцирование было бы введено сразу после начала распространения вируса, оно сработало бы эффективнее и обошлось бы дешевле. Но политики, правящие круги и рынки упустили эту возможность, потому что руководствовались данными о паттернах прошлых эпидемий. Сегодня, на гораздо более запущенной стадии пандемии, эти меры обходятся экономике намного дороже, а спрогнозировать, что нам всем предстоит, стало почти невозможно, так как у текущего кризиса множество беспрецедентных и непредсказуемых измерений.

Говоря о мировой рецессии, мы только несущественно проясняем эту неопределенную ситуацию, формируя ожидание отрицательного роста. Без ответа остается несколько насущных вопросов. Какой будет динамика шока и восстановления? Смогут ли экономики вернуться к докризисным уровням производства и темпам роста? Будет ли у коронавирусного кризиса какое-либо структурное наследие?

Перспективы мрачнее, видимость хуже

Период максимальной эффективности социального дистанцирования — единственного известного способа результативно бороться с Covid-19 — короток. В провинции Хубей эта возможность была упущена, но остальной Китай сумел ею воспользоваться. Италия тоже упустила свой шанс, а за ней и вся Европа, и США, все еще скованные недостатком тестов. Теперь для прекращения распространения вируса нужны более масштабные и продолжительные меры социального дистанцирования, которые не могут не подавить экономическую активность.

По-прежнему вероятна новая волна заражений, то есть даже те страны, которые отреагировали относительно быстро, подвергают себя риску каждый раз, когда что-то делают для возвращения своих экономик в рабочее состояние. И правда, мы наблюдали второе пришествие вируса в Сингапуре и Гонконге. В этом смысле только история покажет, оправдала ли себя их ранняя и жесткая реакция на распространение вируса.

Сейчас экономические перспективы для тех, кто принял меры с опозданием, кажутся мрачными. Политики, правящие круги и финансовые рынки были застигнуты врасплох. Случившееся за последние четыре недели не вписывается в их расчеты риска. Прогнозы также не особенно помогут. Например, по согласованным прогнозам, на прошлой неделе в США должно было поступить 1,6 млн заявок на пособие по безработице, а их поступило 3,28 млн. Это беспрецедентное число. Оно примерно в пять раз больше самого большого недельного прироста безработных, отмеченного во время мирового финансового кризиса. Плачевно ненадежные и в лучшие времена, прогнозы кажутся особенно сомнительными сейчас, когда есть слишком много непредсказуемых аспектов:

• свойства вируса не до конца изучены и могут меняться;

• роль бессимптомных носителей не до конца ясна;

• точных данных о распространении инфекции и формировании иммунитета по этим причинам нет (особенно это касается стран с ограниченным доступом к тестам);

• реакция политиков будет неравномерной, зачастую запоздалой, без упущений не обойдется;

• реакция компаний и населения не вполне предсказуема.

Пожалуй, мы можем быть уверены только в том, что любая попытка дать четкий прогноз будет неудачна. Однако мы полагаем, что обдумывать разные сценарии все же полезно в этой обстановке ограниченной видимости.

Изучение формы шока

Концепция рецессии неоднозначна и неточна. Она говорит только о том, что теперь мы ожидаем не положительного, а отрицательного роста на протяжении как минимум двух кварталов.

Мы считаем, что более важны другие вопросы о сценариях развития ситуации. Какой будет форма шока (то, что мы называем «геометрией шока»)? В чем будет заключаться его структурное наследие? От чего зависят экономические последствия шока и какую роль здесь играет Covid-19?

Для иллюстрации давайте рассмотрим, как один и тот же шок — мировой экономический кризис — привел к рецессиям в трех странах-образцах, в ходе которых спад и восстановление экономики развивались по совершенно разным сценариям.

V-образный. В 2008 году Канада избежала банковского кризиса. Кредитный поток не иссяк, и формирование капитала было нарушено не так существенно. Предотвращение более глубокого удара по экономике помогло не допустить утраты ценных кадров и атрофии навыков. ВВП снизился, но фактически вернулся на докризисную траекторию роста. Это типичный пример классического «V-образного» шока, который подразумевает, что производительность падает, но экономический рост в конечном итоге возвращается на прежнюю траекторию.

U-образный. США шли совершенно другим путем. Рост экономики резко замедлился и так и не вернулся на докризисную траекторию. Обратите внимание, что скорость роста восстановилась (линии под одинаковым углом наклонены относительно осей системы координат), но разрыв между старой и новой траекториями по-прежнему велик. Он соответствует однократному удару по экономической деятельности со стороны предложения и на неопределенное время снизившейся производительности. К этому привел глубокий банковский кризис, затронувший сферу кредитного посредничества. Рецессия затянулась и еще сильнее навредила трудовым ресурсам и продуктивности. США в 2008 году — классический пример «U-образного» шока, гораздо более разорительной версии канадского «V-образного» шока.

L-образный. Греция — третий пример. Эта страна находится в гораздо худшей форме, чем первые две. Она не только так и не вернулась к прежней траектории роста производительности, но и столкнулась с его замедлением. Расстояние между старой и новой траекториями растет, и потери производительности постоянно увеличваются. Это означает, что кризис нанес стойкие структурные повреждения экономике страны со стороны предложения. Капиталовложения, трудовые ресурсы и продуктивность снова и снова терпят ущерб. Грецию можно назвать примером L-образного шока. Это самая опасная его разновидность.

От чего же зависит показанная выше «геометрия шока»? Ключевой определяющий фактор — способность шока повредить экономике со стороны предложения, а конкретнее, формированию капитала. Когда сфера кредитного посредничества страдает и основной капитал не растет, восстановление идет медленно, сотрудники уходят с рынка, навыки теряются, продуктивность падает. Шок становится структурным.

Какой бы ни была форма шока, у него может быть разная интенсивность. V-образная траектория может быть неглубокой или, наоборот, глубокой. На U-образном графике перепад между старой и новой траекториями роста может быть большим или незначительным.

В какую схему на данный момент вписывается коронавирусный шок? Его интенсивность будет определяться основными свойствами вируса, политической реакцией, а также поведением корпораций в вызванной им неблагоприятной обстановке. Однако форма шока зависит от способности вируса повредить экономикам со стороны предложения, особенно формированию капитала. На данный момент вероятны и глубокая V-образная, и U-образная форма. Нам предстоит бороться за предотвращение четкой U-образной траектории.

Поймите механизмы нанесения ущерба

С учетом приведенных выше геометрических выкладок возникает два вопроса о шоке, вызванном Covid-19:

• Каков механизм нанесения ущерба экономике со стороны предложения?

• Какая политическая реакция может предотвратить этот ущерб?

Классические финансовые кризисы калечат экономику со стороны предложения. История знает много таких кризисов, и власти многому научились в борьбе с ними. Но коронавирус вызывает распространение проблем с ликвидностью и капиталом на реальную экономику, причем в беспрецедентных масштабах. Кроме того, риски для финансовой и реальной ликвидности еще и взаимосвязаны, что только усугубляет ситуацию.

Давайте подробнее рассмотрим два сценария, по которым Covid-19 может нанести структурный ущерб экономике в случае U-образного шока.

Риски для финансовой системы. Беспрецедентный шок, вызванный Covid-19, уже вызвал стресс на фондовых рынках, спровоцировав решительный ответ центральных банков. Если проблемы с ликвидностью не прекратятся, а проблемы в реальной экономике приведут к снижению стоимости активов, увеличится число проблем с капиталом. Возможно, мы знаем, как решить их, но с политической точки зрения экстренная помощь банкам и их рекапитализация выглядят неоднозначными мерами. В случае финансового кризиса будет нанесен сильнейший удар по формированию капитала, который приведет к затяжному спаду, вредоносному для трудовых ресурсов и продуктивности.

Длительный простой мировой экономики. Сейчас мы столкнулись с действительно беспрецедентной ситуацией. Месяцы социального дистанцирования могут навредить формированию капитала и в конечном итоге привести к уменьшению доли экономически активного населения и замедлению роста продуктивности. В отличие от финансового кризиса длительный простой такого масштаба, вредящий экономике со стороны спроса, может стать незнакомой областью для властей.

Риски для финансового рынка и реальной экономики взаимосвязаны. Во-первых, затяжной кризис, вызванный Covid-19, может привести к росту количества банкротств в реальной экономике, и это поставит финансовую систему в еще более затруднительное положение. Кроме того, финансовый кризис лишил бы реальную экономику необходимых кредитных средств.

По правде говоря, у кризиса, вызванного Covid-19, особенно угрожающий портфель рисков. Если у нас есть политическая методичка по борьбе с финансовыми кризисами, никаких сценариев на случай крупномасштабного простоя экономики пока нет. Для проблем с ликвидностью в масштабах целых реальных экономик не существует готовых решений.

Инновации против шока

Важно признать, что ни один из шоковых сценариев, изложенных выше, не будет неизбежным, линейным или единообразным для всего мира. У каждой страны будет свой опыт по двум причинам. Во-первых, у всех экономик разная структурная упругость — назовем ее судьбой. Она позволяет в разной степени погасить такого рода шок. Во-вторых, у медиков-исследователей и правящих кругов разных стран разные возможности в области поиска новых способов реагирования на беспрецедентную угрозу — назовем их инновациями. Смогут ли они с беспрецедентной быстротой создать способы тестирования, лечения и вакцинации, которые позволили бы разрушить неподатливую и неприятную дилемму «Или гибнут люди, или страдает экономика»?

На стороне медицины. Ясно, что вакцина сделала бы социальное дистанцирование менее необходимым и тем самым позволила бы политике не душить экономику. Но для ее создания, скорее всего, потребуется много времени, поэтому фокус вполне можно сместить на поддерживающие инновации в рамках существующих решений.

Примеры таких инноваций можно найти во всем спектре медицинской сферы. К примеру, какие-то из существующих протоколов лечения могут оказаться эффективными против Covid-19. Сейчас проходят испытание несколько десятков таких протоколов. На другом конце спектра могут потребоваться организационные инновации для высвобождения медицинских ресурсов, необходимых для борьбы с пандемией, такие как оптимальная мобилизация медиков, переоборудование палат для лечения зараженных и изменения в сортировке больных с учетом первостепенного значения кризиса, вызванного Covid-19.

На стороне экономики. В США политики приняли стимулирующий пакет на $2 трлн, чтобы смягчить удар, нанесенный коронавирусным кризисом. Однако политические инновации тоже потребуются. Например, центральные банки используют так называемые «дисконтные окна», обеспечивающие неограниченный доступ к краткосрочному финансированию, чтобы не допустить пагубного влияния проблем с ликвидностью на банковскую систему. Сейчас нам нужно «дисконтное окно для реальной экономики», которое могло бы обеспечить доступ к неограниченной ликвидности для кредитоспособных домохозяйств и фирм.

Формирующийся политический ландшафт включает в себя много стоящих идей. В их числе — «переходные ссуды», то есть беспроцентные ссуды с щедрыми сроками погашения, дающиеся домохозяйствам и фирмам на период кризиса; мораторий на ипотечные платежи для покупателей жилых и коммерческих помещений; или использование правительственных органов, ведающих банковской системой, для давления на банки, чтобы те охотнее предоставляли финансирование или пересматривали условия существующих займов. Такие политические инновации могут существенно смягчить влияние вируса на экономику со стороны предложения. Однако они требуют быстрого и эффективного внедрения.

Мы думаем, что инновации могут предотвратить развитие текущего шока по полноценному U-образному сценарию, и с ними его траектория может быть ближе к глубокой V-образной, чем без них. Битва еще не закончена, но без инноваций у нас мало шансов на менее пагубный V-образный сценарий.

Об авторах

Филипп Карлссон-Шлезак (Philipp Carlsson-Szlezak) — партнер и управляющий директор в нью-йоркском офисе BCG, главный экономист BCG.

Мартин Ривз (Martin Reeves) — старший партнер и управляющий директор офиса BCG в Сан-Франциско и председатель правления BCG Henderson Institute — аналитического центра BCG, специализирующегося на менеджменте и стратегии.

Пол Шварц (Paul Swartz) — директор и старший экономист  BCG Henderson Institute.