Экономика после COVID-19: новые угрозы
и возможности

В прошлом году, когда началась пандемия, горизонт планирования в бизнесе резко сократился. Компаниям пришлось сконцентрироваться на вопросах выживания, адаптации и устойчивости.

Но восстановление идет быстрее, чем ожидалось, и горизонт планирования снова расширяется. Впрочем, сейчас нужно думать не только о новом годе и о восстановлении, а о следующем экономическом цикле в целом.

Этапы цикла экономического роста

Цикл экономического роста лучше всего изучать на примере рынка труда. В так называемой «молодой», начальной фазе подъема высокий уровень безработицы, вызванный предшествующей рецессией, способствует росту. Но когда предложение на рынке труда сужается, цикл входит в фазу зрелости, которая устроена совсем иначе. Нанимать людей становится сложнее, рост замедляется, а риски — в частности, риски инфляции и пузырей — растут.

В новом постпандемическом цикле намечается уникальная тенденция: его начальная фаза уже напоминает фазу зрелости. Как видно на графике ниже, обычно высокая безработица означает, что до состояния дефицита на рынке труда (при котором спрос на рабочую силу превышает предложение) проходит несколько лет экономического роста. Но после пандемии COVID-19 кривая безработицы демонстрирует более резкое снижение. Неясно, когда подъем подойдет к стадии дефицита кадров, но для американской экономики уровень безработицы около 4,5% считается признаком напряженного рынка. Возможно, этот уровень будет достигнут еще до конца 2022 года (сейчас безработица составляет 6,3%).

Но переход в более зрелую фазу подъема сам по себе еще не является фактором риска. Риски связаны скорее с продолжительностью цикла, если с течением времени под давлением внутренних факторов образуются макроэкономические дисбалансы, особенно если власти пытаются стимулировать дальнейший рост.

Рост после COVID-19 будет долгим?

Сочетание трех факторов делает цикл после пандемии COVID-19 устойчивым и указывает, что он может продлиться долго:

• Рост сектора услуг. Это может показаться контринтуитивным — ведь текущая рецессия связана как раз с сектором услуг, — но именно этот сектор способствует долгому росту. Локдауны и социальное дистанцирование — уникальная проблема, связанная с пандемией, но в обычное время сектор услуг намного менее волатилен, чем потребление физических товаров. Тот факт, что услуги постепенно заменили физическое производство, уже сделал циклы устойчивее. Вспомните фрекинговый кризис 2015 года, который мог привести к завершению других послевоенных циклов, — он вызвал рецессию в энергетическом секторе, но оказался недостаточно масштабным относительно экономики в целом и не смог остановить рост.

• Мягкая монетарная политика. В классическом сценарии, когда цикл выходит на стадию напряженного роста (близкую к дефициту кадровых ресурсов), то во избежание перегрева регуляторы могут существенно повысить процентные ставки. Сегодняшняя стабильная инфляция позволяет политикам действовать очень осторожно, и более того, слишком низкий уровень инфляции заставляет их поддерживать ставки на низком уровне, пока инфляция не превысит целевой показатель. Значит, маловероятно, что цикл подъема могут остановить меры по повышению процентных ставок, а у регуляторов остается возможность продолжать курс стимулирования, помогающий поддерживать рост и бороться с дисбалансами.

• Агрессивная фискальная политика. В отличие от монетарной, фискальная политика контролируется выборными органами, и ее главная цель — продлить фазу роста. В будущем эта политика станет более смелой, ведь с учетом опыта стимулирующих программ во время пандемии COVID-19 подобные активные меры получают больше признания. Это поспособствует продлению циклов и устранению дисбаланса.

Но если рост продолжается долго, особенно на зрелой стадии цикла, он может привести к двум типам дисбалансов: инфляции и разрастанию пузырей. И с первой, и со вторыми непросто разобраться.

Риски, связанные с инфляцией

На самом деле удивительно, что все так боятся инфляции, ведь вот уже 30 лет инфляция в США и других экономиках только снижается. Но долгий рост может повысить ряд рисков, связанных с инфляцией, в том числе:

• Временная инфляция. Сегодняшние опасения по поводу неизбежного усиления инфляции не стоит считать риском, ведь рост инфляции будет временным. В марте-апреле ее показатели по сравнению с прошлым годом резко вырастут — ведь в прошлом году именно на эти месяцы пришелся пик шокового пандемического спроса и падения цен. Но регуляторы и рынки проигнорируют эти цифры — и правильно сделают.

• Сдерживание инфляции без рецессии. Если рынок труда в течение долгого времени остается дефицитным, это в конце концов приведет к росту ценового давления, а оно, в свою очередь, может привести к инфляции. Монетарная политика постарается исправить эту проблему, чтобы снизить давление и продолжить цикл (это и есть та самая желательная «мягкая посадка»).

• Сдерживание инфляции с последствиями в виде рецессии. Кроме того, инфляция может оказаться слишком сильной, чтобы ее можно было сдержать усилиями регуляторов, в таком случае более жесткая монетарная политика может привести к рецессии. Это теоретически возможно, но не слишком вероятно, поскольку инфляция сейчас стабильна, и даже осторожная политика может возыметь эффект.

• Нарушение режима инфляции. Если у регуляторов не получится сдерживать инфляцию (или стимулирующие меры будут еще и усиливать ее), то стабильный режим инфляции может быть нарушен. Это возможно, но не слишком правдоподобно, особенно в краткосрочной перспективе: чтобы это произошло, нужны годы дефицита на рынке труда и неосмотрительной экономической политики.

Дополнительный риск связан с тем, что регуляторам приходится работать с рыночными ожиданиями, а сейчас все ожидают, что монетарная политика в ближайшие годы будет мягкой. Быстро повысить ставки, не создав рыночную турбулентность, может быть непросто.

Риск разрастания пузырей

Пузыри — более существенная угроза для экономического цикла, поскольку они могут возникать быстро и ими сложнее управлять. Помните, что именно пузыри (дотком-пузырь и пузырь на рынке недвижимости) стали главными причинами окончания двух из трех последних циклов. Кроме того, пузыри могут проявляться в разных формах (стоимостные, количественные, качественные изменения или темпы роста), но они не всегда заканчиваются большими проблемами, и поэтому принимать решения и работать с ними становится еще сложнее.

И все же долгие напряженные циклы роста — это плодородная почва для разрастания пузырей, особенно при мягкой монетарной политике. Вот основные виды пузырей и их влияние:

• Продуктовые пузыри — это узкая проблема, возникающая на одном или нескольких рынках. Для компаний отрасли они могут представлять серьезную проблему, но их влияние на все остальные сектора и на экономику в целом не слишком велико. Можно вспомнить, например, бум мягких игрушек Beanie Babies в конце 1990-х годов, которые продавались на вторичном рынке по ценам до $1 тыс. и выше, хотя изначально стоили $5.

• Пузыри нескольких отраслей возникают из пузыря на отдельном рынке, но вызывают более масштабные каскады последствий в финансовом и реальном секторах. Они по определению более опасны для макроэкономики, но не все из них кончаются плохо — некоторые объясняются фундаментальными факторами. Например, процентные ставки сейчас исключительно низкие, и еще какое-то время они останутся на исторически низком уровне (пусть и немного превышающем уровень 2020 года). Их повышение не обязательно станет проблемой.

• Пузыри, которые приводят к окончанию циклов. Обычно это пузыри нескольких отраслей, которые достигают огромного масштаба и вызывают кризис в финансовом или реальном секторе, который приводит к окончанию роста. Недавние примеры — пузырь доткомов, которым закончился подъем 1990-х годов, и пузырь на рынке недвижимости, остановивший рост в 2000-х гг.

• Пузыри, влияющие на систему, не просто заканчивают циклы, а создают проблемы в экономической политике, которые остаются нерешенными, потому что регуляторы не могут или не хотят их решать (впрочем, сегодня и то, и другое выглядит маловероятным). Такие пузыри ломают экономический режим и очень сильно влияют на общество: например, к ним относится пузырь на фондовом рынке 1920-х годов, приведший к Великой депрессии.

Как лидеры могут к этому подготовиться

COVID-19 — это внешний шок, поэтому он был довольно непредсказуемым. Но описанные здесь дисбалансы и риски — это имманентные свойства систем. Они возникают изнутри и растут постепенно. А значит, лидеры могут изучать их, следить за ними и наращивать запас прочности, даже если точно предсказать колебания невозможно.

Вот некоторые из действий, которые могут помочь лидерам повысить устойчивость к циклическим рискам:

• Развитие систем мониторинга рисков, аналитики и планирования, необходимых для отслеживания и понимания рисков;

• Сохранение гибкости даже при экспансивных инвестициях с целью укрепления устойчивости к последующим откатам;

• Стресс-тестирование стратегий и планов. Поиск скрытых уязвимостей;

• Устойчивость как приоритет; управление и измерение устойчивости. Работать с устойчивостью нужно так же, как с эффективностью, честно признавая компромиссы;

• Создание интеллектуально открытой культуры, в рамках которой при необходимости можно обсуждать и развивать непопулярную стратегию.

Мы не можем точно предсказать границы следующего цикла, но мы знаем его общие очертания и связанные с ними риски и возможности. Самые дальновидные лидеры могут использовать их на практике, чтобы их стратегии экспансии не зашли в тупик.

Об авторах

Филипп Карлссон-Шлезак (Philipp Carlsson-Szlezak) — партнер и управляющий директор в нью-йоркском офисе BCG, главный экономист BCG.

Пол Шварц (Paul Swartz) — директор и старший экономист BCG Henderson Institute.

Мартин Ривз (Martin Reeves) — председатель правления BCG Henderson Institute в Сан-Франциско.