Кто там
шагает левой?

Даже самые серьезные ученые, специалисты по институциональной экономике, касаясь темы реального (а не идеального) государственного управления, теряют академическую невозмутимость и начинают употреблять выражения, которые в парламенте можно услышать разве что в кулуарах. На титульном листе книги двух итальянских экономистов, профессоров Гарвардского университета и Массачусетского технологического института Альберто Алесины и Франческо Джавацци «Il liberismo è di sinistra» (Либерализм — это левая идея) стоит короткий и емкий подзаголовок: «Памфлет».

Авторы недовольны правительством Италии, потому что оно, во-первых, правит, а во-вторых, делает это, сообразуясь с волей нации. Точнее, волей разных профессиональных и сословных групп, на которые разделена эта самая нация. Прежде всего речь идет о профсоюзах, традиционно сильных в Европе вообще, а в Италии с ее долгой историей господства социалистов и влияния коммунистов — особенно. Самые могущественные профсоюзы — служащих госсектора и государственных монополий. Таких, как авиакомпания Alitalia, которая уже с десяток лет балансирует на грани краха и в которую правительство исправно вливает все новые и новые средства — их сумма давно превысила ВВП страны.

Все это время итальянские правые либералы (а по всеобщему убеждению, правые — это защитники богачей и главные враги трудового народа) говорят: дайте этому монстру спокойно умереть. Место неповоротливой, неэффективной, неконкурентноспособной, дорогой и неудобной авиакомпании пустовать не будет — оккупированные ею направления тут же займут молодые и подвижные авиаперевозчики, которых конкуренция заставит снижать тарифы и повышать качество обслуживания. И персонал покойной Alitalia недолго будет без работы: откуда еще наберут пилотов и стюардесс эти самые новые авиакомпании? Но давление левых с их лозунгом «защитить рабочие места!» приводит к тому, что итальянские налогоплательщики вынуждены подкармливать и так небедных пилотов Alitalia, чтобы потом переплачивать за дорогие билеты на монополизированных ею внутренних линиях.

«Защита рабочих мест» — главный пункт программы левых консерваторов, как называют их авторы. Проявляется эта защита не только в субсидировании неконкурентоспособных государственных монополий, но и в «работникоориентированном» трудовом законодательстве — уволить человека стало практически невозможно. А раз так, то и брать людей в штат руководству фирмы как-то… боязно. Именно поэтому уровень безработицы в подавляющем большинстве стран ЕС значительно выше, чем в США, где для увольнения сотрудника никакая статья не нужна. Кто же на самом деле левый? — вопрошают авторы, — тот, кто выступает за либерализацию трудового законодательства и свободу увольнений (а значит, и за стимуляцию найма), или тот, кто, запугав работодателей, защищает бездельников, зачастую занимающих места, которые при другом раскладе достались бы более достойным?

В Италии у компании нет никаких шансов выиграть судебный процесс, затеянный уволенным сотрудником. Джавацци и Алесина приводят анекдотический, но показательный случай. Сотрудник, сказавшись больным, поехал в другой город играть в турнире любительских футбольных команд, и его за это уволили. Он обратился с иском в суд и был немедленно восстановлен на работе.

После бурных шестидесятых итальянские левые закрепили свои социальные завоевания в трудовом кодексе. Безработица сразу же начала угрожающе расти, а главной ее жертвой стала именно молодежь — будущее страны. Итальянскому правительству пришлось… нет, не всерьез менять что-то в «Датском королевстве», а изобретать для работодателей законные пути обхода трудового законодательства. Так появились временные контракты: нанятого по трудовому соглашению человека можно выкинуть на улицу в любой момент без выплаты компенсации, выходного пособия и без возможности апелляции к суду.

И кривая безработицы тут же поползла вниз, но… теперь в одной фирме на соседних стульях зачастую сидят два работника, выполняющих одну и ту же работу, но над одним из них постоянно висит дамоклов меч увольнения, а другой может расслабиться — ему место гарантировано до самой пенсии.

Когда вознаграждают за стаж, а не за успехи, нарушаются принципы меритократии. В Италии, утверждают авторы, меритократия не в чести не только в госсекторе, но и на частных предприятиях, не говоря уже о школах и университетах. Везде господствует принцип усредняющего равенства: начиная с системы государственных пенсий, не зависящих от того, сколько человек трудился, зарабатывал и отчислял в пенсионный фонд, и заканчивая «стабильной» зарплатой. Время от времени в стране поднимается волна тревоги по поводу утечки мозгов за рубеж. А что еще остается делать талантливым молодым людям в системе, которая губит всякие амбиции?

Кстати, о Датском королевстве. Именно о нем вспоминают авторы, говоря о влиянии либерализации рынка труда на уровень безработицы. В Дании предприниматель может уволить сотрудника, предупредив его об этом за четыре месяца, суды редко вмешиваются в трудовые конфликты, а щедрое пособие по безработице выплачивается в течение трех лет. И вот результат: в Дании самая низкая в ЕС безработица.

Выводы же итальянских экономистов вполне предсказуемо подходят и для наших палестин. Воля народа и интересы народа не всегда совпадают. Особенно если воля эта основана не на ощущении гражданской общности (в экономической терминологии Алесины и Джавации это звучит так: «каждый из нас — потребитель и налогоплательщик»), а на представлении о том, что государство всем «что-то должно». В результате подлежащими защите социальными группами у нас стали не только старики и матери-одиночки, но и «мужчины в расцвете сил». Производительность труда не растет, в частности, потому, что сокращения чреваты серьезными неприятностями для работодателя.

В России, по словам директора Института Современного развития Игоря Юргенса, происходит ухудшение человеческого капитала: «Для экономически активного населения характерна деквалификация, деградация, люмпенизация... большинство молодежи вынуждено выполнять относительно примитивную работу в сфере торговли без всяких шансов на изменение профессиональной траектории». Там, где нет меритократии, нет и социального лифта.

Безудержный патернализм на любом уровне, от семейного до государственного, стремление управлять всем, облагодетельствовать каждого ведет к тому, что у опекаемых исчезает ответственность за себя лично и за все общество в целом, они привыкают, что за них все решают сверху. Да и невозможно так перераспределить общие блага, чтобы у всех их оказалось больше, чем было: давая одному, всегда отнимаешь у другого. Одеяло, если его тянуть в разные стороны, больше не становится, но «государственное» еще и ощутимо уменьшается.