«Вооруженные конфликты чаще случаются в богатых природными ресурсами странах»
Евгения Чернозатонская
Герхард Тевс, профессор экономики Российской экономической школы (позиция поддерживается АО «РНГ»), рассказывает о механизмах, делающих богатые ресурсами страны более подверженными экономическим проблемам, коррупции и насилию.
HBR Россия: Экономисты стали говорить о «ресурсном проклятии» с конца XX века. Что они имели в виду тогда и что под этим подразумевается сейчас?
Герхард Тевс: Статья, в которой это понятие употреблено впервые, была написана Джеффри Саксом и Эндрю Уорнером в 1995 году и опубликована с некоторыми изменениями в 2001-м. Их основная идея (и об этом и было их исследование), если говорить простым языком, сводилась к тому, что страны, обладающие большими запасами природных ресурсов, в долгосрочной перспективе показывают более низкие темпы роста. Это базовая мысль, которая кроется за понятием «ресурсного проклятия».
20 лет после появления статьи Сакса и Уорнера этой темой занимались многие экономисты и политологи. И на сегодняшний день консенсус заключается в том, что идея Сакса и Уорнера не верна. Богатые природными ресурсами страны в среднем растут примерно теми же темпами, что и страны без больших запасов природных ресурсов. Само по себе это не может не удивлять, ведь если у государства много алмазов, золота или нефти, это богатство должно двигать экономику вперед.
Вы сказали «в среднем»...
Реальность такова, что отдельные страны, обладающие большими запасами алмазов, золота или нефти, живут просто прекрасно и демонстрируют очень высокие экономические показатели. Однако есть богатые природными ресурсами государства, которые фактически провалились в своей экономической политике. Классические примеры государств, богатых нефтью и находящихся на разных полюсах экономического развития, — это богатая Норвегия с одной стороны и отнюдь не процветающие Ливия или Нигерия — с другой.
Почему же так происходит?
Можно условно говорить о двух типах причин. Первые я бы назвал экономическими, вторые — политическими. Экономический фактор, который заметили с самого начала и о котором много говорили, — это так называемая голландская болезнь. Ее суть заключается в том, что, если государство получает сырьевые доходы и тратит их на внутреннем рынке, то занятость в сырьевых и в сервисных компаниях, обслуживающих сырьевые отрасли, в смысле заработка, становится привлекательнее по сравнению с обрабатывающим сектором. По мнению экономистов, в долгосрочной перспективе для развития страны очень важно иметь сильную обрабатывающую промышленность. Голландская же болезнь (впервые она была отмечена в Нидерландах) возникает именно тогда, когда в этом секторе упадок, в том числе отток рабочей силы. Это, пожалуй, самая известная из всех ловушек неоптимальной ресурсной экономики.
Однако, по моему мнению, у нас нет достаточных доказательств того, что именно она является главной причиной печальных показателей экономического развития богатых природными ресурсами стран. В той или иной степени голландская болезнь наблюдается в Австралии, Канаде, Нидерландах — странах с высоким уровнем ВВП на душу населения. Да, голландская болезнь может оказывать негативное влияние на обрабатывающую промышленность и долгосрочный экономический рост, но она не определяющая.
Так что же замедляет рост?
На мой взгляд, гораздо более важными являются политические факторы. Их несколько. Самые известные — это высокий уровень коррупции в богатых природными ресурсами странах, высокая интенсивность различных конфликтов, уровень преступности и проникновение криминала во властные структуры. Кроме того, наличие природных ресурсов в стране снижает вероятность установления в ней демократии. Мы видим, что если в богатом природными ресурсами государстве есть негативные проявления такого рода, то именно из-за них оно становится государством-неудачником, показывающим очень слабые или отрицательные экономические показатели.
Есть известнейший фильм «Нефть», название которого в оригинале звучит как «There will be blood» («Будет кровь»). Почему нефть ассоциируется с насилием?
Как я сказал, одним из политических — и наиболее важных — факторов является высокая интенсивность конфликтов и насилия. Условно, мы можем говорить о двух типах конфликтов. Да, фильм «Нефть» с Дэниелом Дэй-Льюисом очень хорошо отражает один из них. Мои американские коллеги даже написали статью под названием «There will be blood», в которой на примере Соединенных Штатов проанализировали уровень преступности в штатах, богатых природными ресурсами, в период сланцевого бума в США, который начался с 2005 года. И они действительно обнаружили рост преступности и объяснили его тем, что в нефтяную лихорадку (как и в любую другую лихорадку в истории человечества, например, в золотую) в наибольшей мере вовлекаются молодые и не самые образованные мужчины. А если вы соберете в одном месте большое количество молодых и необразованных людей, они, скорее всего, начнут творить какие-то не очень-то хорошие вещи, особенно на фоне высоких заработков и доступного алкоголя.
Насколько обладание ресурсами коррелирует с крупными вооруженными конфликтами?
Более ранние исследования, и их довольно много, изучают причины, по которым вооруженные конфликты и перевороты чаще случаются в богатых природными ресурсами странах. Одна из недавних статей на эту тему называется «The mine is mine» («Эта шахта моя»). На примере Африки исследователи описывают механизм возникновения таких войн. Вкратце он выглядит так. В стране, богатой природными ресурсами, лидер группировки может сказать своим людям: «Если вы захватите эти шахты или скважины, мы получим много нефти (или золота, или алмазов) и сможем это продавать. Тогда у вас будет очень много денег». Ему легко будет убедить людей, что он сможет заплатить им за получение контроля над этими ресурсами, ведь доходы от них откроются довольно быстро. Когда люди видят конкретную цель, они охотнее соглашаются взяться за оружие.
Если же перспектива легкого обогащения не просматривается, то призывы к завоеваниям гораздо менее убедительны. Если лидер обещает, что построит мощную экономику, ВВП станет расти и он лет через 20 соберет много налогов и сможет заплатить комбатантам за то, что они пойдут убивать сегодня, вряд ли кто-то откликнется. Звучит гораздо менее заманчиво, и такая мотивация, скорее всего, не сработает.
По мнению большинства экономистов, конфликты чаще наблюдаются в странах и сообществах, богатых природными ресурсами, потому что война — очень дорогостоящее мероприятие. Лидеру легче пойти на него и убедить людей, что завоевание ресурса сулит большую прибыль.
Кажется, что богатые ресурсами государства более склонны к разделению на части, что, например, случилось в Южном Судане?
Причины такого развития событий очень близки к тому, о чем я только что говорил. Если ресурс какой-либо страны (в случае Судана это нефть) расположен в отдельном регионе, который при этом еще и отличается этническим составом населения или исторически обособлен, то выгоды отделения региона от остальной страны могут породить сепаратизм. ВВП на душу населения в отделившейся части будет выше, власти смогут больше платить армии и силовым структурам, чтобы те их хорошо защищали. Так что да, вероятность разделения страны на части из-за природных ресурсов повышается. Таких примеров достаточно. Судан — один из недавних. Я, кстати, думаю, что нефть была одной из важных причин, по которым шотландцы хотели обособиться от Англии: месторождения нефти находятся в Шотландии, а доходы шли в основном в Лондон. То есть с проблемой нефтяного сепаратизма сталкиваются как развивающиеся, так и развитые страны.
Как ресурсное богатство страны влияет на уровень коррупции и как можно его снизить?
Эта тема очень хорошо представлена в литературе, посвященной ресурсному проклятию. Ученые активно занимаются вопросом, как исправить негативные политические последствия наличия у государства больших запасов природных ресурсов. Однако, если честно, я не знаю исследования, которое бы решало эту проблему. Иначе, наверное, у нас уже был бы действующий механизм ее преодоления.
Проблема с политическими факторами, включая коррупцию и отсутствие демократии, по моему мнению — и вы вполне можете его не разделять, — связана с тем, что если в стране есть природные ресурсы, то людям, находящимся во власти, гораздо проще обогатиться. В таких условиях стремящиеся к власти люди далеко не всегда руководствуются соображениями общего блага.
Давайте посмотрим, что происходит в стране с работающими институтами и механизмами. Ее лидеру нужно собирать налоги, чтобы работал государственный механизм, предоставлялись общественные блага и чтобы он мог платить зарплату себе и чиновникам. Если он хочет, чтобы эта зарплата была высокой, он будет стараться дать народу хорошее образование, обеспечить ему качественное здравоохранение и в целом сделать его счастливым. Такой народ создаст большой ВВП и большую добавленную стоимость, которые, в свою очередь, можно будет облагать налогами: подоходный налог, налог на прибыль и т. д. И на эти налоги можно строить государство и платить себе и администрации хорошую зарплату.
Народ, который платит государству налоги, требует отчета: он хочет видеть, на что идут его деньги. Это создает общество, в котором лидер отвечает за свою работу и свои решения.
В богатой природными ресурсами стране власть получает деньги не за счет высоких налогов, а от торговли сырьем. В принципе, ей не нужно образованное население. Общество не требует от власти подотчетности, потому что оно слишком далеко от этого ресурса, и может даже не знать, сколько доходов от него получает государство. Народ перестает спрашивать с властей, а они продолжают строить полицейское государство за счет торговли. И если общество вдруг решает спросить с такого государства, у власти уже есть достаточные средства, чтобы противостоять желанию народа, запугать его и заглушить его вопросы. В Саудовской Аравии, да и практически в любом авторитарном государстве, мы видим влияние природных ресурсов на гражданские свободы. Используя сырьевые доходы, власть может добиться того, что граждане будут оставаться дома, а не пойдут на протесты.
Есть ли способ помешать этому или предотвратить такой сценарий?
По моему мнению, единственный способ избежать всех этих проблем — это решение других народов и демократических стран отказаться от приобретения природных ресурсов у таких режимов, чтобы не давать им притока денег, а также помогать им строить демократическое общество, в котором власть будет подотчетна народу. В этом контексте надо сказать, что в современном мире добыча природных ресурсов требует довольно сложных технологий, которых, как правило, нет у стран, обладающих природными ресурсами. Ограничивая доступ к таким технологиям, страны могут сдерживать добычу ресурсов и получение доходов от их продажи, что косвенно стимулирует развитие общества и его связи с государством.
