Китайский путь: как помогать и вредить
инновациям одновременно

Все говорит о том, что китайские власти решительно настроены направить страну к новым вершинам научно-технического прогресса. Поскольку эпоха дешевого китайского производства постепенно подходит к концу, именно инновации стали ключевым элементом плана государственного развития.

Учитывая идеологический настрой этой страны, Китай становится полем уникального эксперимента по привлечению мощи государства для усиления инновационных аспектов его экономики. Однако, как показывает наш анализ, результаты эксперимента пока неоднозначные. По некоторым важным направлениям государство действительно оказывает серьезное стимулирующее влияние, но в других случаях оно невольно препятствует превращению Китая в технологического гиганта.

Если говорить о поощрительных мерах, то здесь без преувеличения важнейшая роль государства заключается в агрессивном наращивании инновационных вложений. Суммарные инвестиции в НИОКР (в пропорции к ВВП) выросли с 0,9% в 2000 году до 2% в 2015 году и, судя по всему, успешно достигнут запланированных 2,5% к 2020 году. В 2015 году доля Китая в совокупных мировых расходах на НИОКР составила 20%. Этот показатель намного выше вклада Японии (9%) и Германии (6%) и второй по размеру после США (26%). Число людей, ежегодно получающих докторские степени в области науки и инженерного дела, резко выросло, и сейчас в этом вопросе Китай уступает только США.

Кроме того, в последние годы было запущено несколько правительственных программ, направленных на поддержку и развитие научных талантов. Перечислим самые заметные из них. Национальный научный фонд молодых ученых предоставляет поддержку перспективным научным проектам. Программа «Ученые Янцзы» направлена на привлечение видных зарубежных профессоров. Программа «План тысячи талантов» нацелена на возвращение в страну из-за рубежа лучших китайский исследователей.

Государство также напрямую участвует в технологическом развитии таких направлений, как освоение космоса, оборона и суперкомпьютеры. Согласно сложившейся мировой практике, в этих областях государство часто выступает в роли единственного или основного заказчика. Таким образом, технологические инновации в них, как правило, финансируются правительством и осуществляются в государственных или квазигосударственных лабораториях.

Итак, можно отметить, что на входе наблюдается высокая активность. Но каков ее эффект? Что получается на выходе? Увы, здесь достижения Китая впечатляют куда меньше. С 2010 по 2015 год из всех патентов, выданных американским патентным ведомством, доля патентов китайского происхождения составила всего лишь 2,2% (подробнее см. здесь). Для сравнения: за тот же период доли японских, немецких и южнокорейских патентов составили 18,8%, 5,5% и 5,5% соответственно. Согласно последнему отчету Организации экономического сотрудничества и развития, ни один китайский университет не попал в список 30 ведущих учебных заведений по цитируемости научных публикаций. Соответственно, и китайская доля цитируемых научных публикаций крайне незначительна.

Столь низкая продуктивность китайских вложений в НИОКР частично объясняется тем, что для получения результата от инвестиций требуется довольно много времени. Еще одна причина – некоторые особенности китайского социокультурного контекста, такие, как пережитки традиционной модели обучения, основанной на «зубрежке», и трепетное отношение к иерархическим связям. Впрочем, важно понимать, что проблемы с инновациями в Китае вовсе не ограничиваются одними лишь инвестиционными паузами и культурными факторами. Некоторые законы и порядки помогают Китаю стать гигантом инноваций лишь на бумаге. На деле же выходит, что они приносят больше вреда, чем пользы.

Во-первых, как справедливо отмечает журнал Science, львиная доля государственных средств, направляемых на НИОКР, распределяется не в соответствии с объективными достоинствами, признанными независимыми научными комиссиями, а на основе политических связей. Эта практика увеличивает риск, что основная часть денег будет потрачена на красивые здания и модное дорогостоящее оборудование, а не на сами исследования.

Во-вторых, Китай выделяет мало средств на теоретические исследования (всего 4% от общей суммы вложений) в сравнении с экономиками ОЭСР (17%). В результате китайские НИОКР делают основной упор на обработку уже существующих знаний с целью адаптации продуктов и сервисов к китайскому рынку. Явно недостаточно усилий направлено на разработку совершенно новых для мира научных идей и технологий.

В-третьих, если говорить о патентах, то китайские власти больше ценят количество, а не качество. С 2010 по 2015 год число заявок на патенты, поданных в государственное ведомство интеллектуальной собственности Китая, утроилось с 300 000 до 900 000. Тринадцатый пятилетний план рассчитывает удвоить это число до 1,8 млн к 2020 году. Гонка за показателями ради самих показателей угрожает еще сильнее девальвировать качество патентов.

В-четвертых, Великий китайский файрвол затрудняет доступ исследователей во всемирное информационное пространство. Китайские ученые даже не могут попасть в Google Scholar. Конечно, можно пользоваться Baidu Scholar, но он осуществляет поиск только по китайским научным журналам, оставляя за бортом все иностранные публикации.

В-пятых, китайские власти настаивают, чтобы иностранные компании делились своими технологиями в обмен на доступ к рынку. К тому же, иностранный бизнес находится в заведомо проигрышных условиях во всех судебных решениях, затрагивающих интеллектуальную собственность. В итоге, несмотря на то, что почти все западные технологические гиганты разместили в Китае свои исследовательские лаборатории, большая часть того, чем они занимаются, связана не с разработкой технологий нового поколения, а с адаптацией продуктов под местный рынок. Понятно, что никто не хочет рисковать и преждевременно делиться своими передовыми наработками с китайскими конкурентами. Прямым результатом подобного положения стало то, что Китай не может воспользоваться побочными эффектами новаторских исследований, проводимых лидирующими компаниями технологической сферы. А ведь это ключевой фактор появления таких инновационных экосистем, как Кремниевая долина.

Сравнение Китая и Индии выявляет резкий контраст в подходах к НИОКР. В Индии практически нет протекционистских законов, призванных помогать местным компаниям в ущерб иностранным, если только речь не идет о таких областях, как оборона. К тому же, в вопросах интеллектуальной собственности иностранные фирмы обычно чувствуют себя гораздо более защищенными в Индии, чем в Китае. В результате, несмотря на то, что Индия тратит на научно-исследовательские разработки в десять раз меньше средств, чем Китай, мировые технологические гиганты проводят больше передовых исследований именно в Индии, а не в Китае. Наш анализ показывает, что в период с 2010 по 2015 год индийские лаборатории лидирующей десятки крупнейших американских гигантов получили от американского патентного ведомства на 50% больше патентов, чем их китайские коллеги.

Исходя из вышеприведенного анализа, можно сделать три вывода о роли государства в вопросах инноваций. Во-первых, содержание законов имеет большое значение. Во-вторых, законы не всегда дают нужные результаты на практике. И в-третьих, не так-то легко преодолеть врожденные противоречия между политической идеологией и требованиями инноваций.

Учитывая масштабы Китая и качество его математического, научного и инженерного образования, мы считаем, что рано или поздно он неизбежно станет одним из крупнейших мировых технологических гигантов. Тем не менее, для того чтобы это случилось рано, а не поздно, китайскому руководству следует переосмыслить суть своих законов и программ, взвесить все «за» и «против» свободного доступа к информации, задуматься о важности защиты интеллектуальной собственности и осознать роль транснациональных корпораций в возникновении и росте инноваций.

Об авторах. Анил Гупта — профессор Школы бизнеса им. Смита Мэрилендского университета, соучредитель China India Institute и соавтор книги «Getting China and India Right». Хайян Ванг – управляющий партнер China India Institute и соавтор книги «Getting China and India Right».