Когда в товарищах
согласья нет

Григорий Андреевич Лейко, топ-менеджер компании «Москонструкт», сидел за длинным полированным столом вместе с директорами нескольких фирм. Около полугода назад его компания получила от иностранного автоконцерна заказ на строительство в одном из подмосковных городов завода по сборке автомобилей. Проведя тендер, «Москонструкт» отобрал нескольких подрядчиков: строителей, электриков, водопроводчиков, монтажников. Специально под этот заказ в компанию взяли Григория Лейко — раньше он занимал пост заместителя директора автомобилестроительного завода и прекрасно разбирался в автопроме — и назначили руководителем проекта. Григорий оказался самым молодым топ-менеджером «Москонструкта» — и не только из-за своего возраста (ему было 35 лет), но и в сравнении с остальными руководителями компании. Хотя он и не был кадровым строителем, проект ему доверили полностью: он работал не только с заказчиком, но и с субподрядчиками.

— Площадка подготовлена. Котлован вырыт. Работы закончены. Все обязательства выполнены. — Директор «Тоннельтраншстроя» ­отчитывался о проделанной работе, время от времени заглядывая в блокнот.

— Отлично, спасибо. — Лейко удовлетворенно кивнул и что-то отметил в лежащих перед ним бума­гах. — Ну что ж, — сказал он, выдержав профессиональную пау­зу. — Начинаем мобилизацию на площадке. Места для вашего персонала готовы, можете завозить трейлеры, бытовки, технику. Отведем на это, скажем, пару недель. Ну и приступайте к строительству. Главное, не забывайте о сроках. С графиком у нас строго, заказчик серьезный, так что не расслабляемся. Каждую среду жду вас у себя в офисе с отчетами. Вопросы есть? Вопросов Лейко не ожидал — в принципе, все было понятно. Но тут краем глаза он уловил движение на другом конце стола. Гендиректор компании «Электромонтаж-15» Степан Кириллович Шестаков, элегантный мужчина лет 35, в модных роговых очках, поднял зажатую между пальцев ручку, чтобы привлечь внимание.

— Григорий Андреевич, у меня небольшой организационный во­прос. Вы не возражаете, если мы поставим бытовки на северной стороне площадки? Ну справа, в дальнем углу? У нас мощностей не так много, зачем нам толкаться на проходе?

— Конечно, Степан Кириллович, о чем разговор? Если вам там будет удобно, то без проблем. Вряд ли кто-то будет возражать.

Лейко окинул взглядом присутст­вующих — возражений ни у кого не было. И только лицо Виктора Сергеевича Болдина, директора СМУ-283, выражало крайнее неудовольствие. Немолодой, но подтянутый и крепкий мужчина с выправкой бывше­го военного, он рассматривал Шестакова, плохо скрывая явную неприязнь.

«Что это Болдин так помрачнел? — подумал Лейко. — Тоже, небось, на этот угол претендовал. Ну уж, извините, кто первый встал, того и тапочки».

— Ну если вопросов больше нет, жду вас в следующую среду.

Не поделили

— Садись, Иван Петрович. Рассказывай. Что там у вас опять стряслось? Что на этот раз не поделили?

— Ну что значит, не поделили, Виктор Сергеевич? Чего нам с ними делить-то? Но они, это самое, прям нарываются… — Ивана Петровича Ускова, начальника строительства СМУ-283, буквально трясло от негодования. Он уже не первый раз приезжал в офис Болдина — и все с дурными вестями, жалобами, прось­бами вмешаться.

— Так, излагай по порядку, без эмоций, — оборвал его Болдин.

— Ну это самое, мы, значит, дорогу прокладываем. Ну плиты кладем, чтоб техника прошла. А эти электрики там кабель провели — поверху, для освещения. Ну ребята этот кабель немного и повредили. Прям у ворот, где наши бытовки стоят. Короче, свет у нас отрубился — три прожектора не работают. Ну мы к ним — типа, виноваты, готовы заплатить за новый кабель, чините скорее, а то темень на дворе. А они, это самое: фиг вам. За кабель они заплатят! А за работу? А за то за се? Короче, накрутили так, что мама не горюй.

— А ты это дело пробовал утряс­ти, прежде чем ко мне идти? С кем ты там говорил? — спросил Болдин. А сам подумал: «Достали меня эти электрики: то, значит, бытовки на мое место ставят, то на моих строи­телей бочки катят — на прошлой неделе чуть до драки не дошло, то кабель свой поперек моей дороги тянут, а потом еще и денег с нас стрясти хотят. Может, мы им за каждый чих теперь платить будем?!»

— Обижаете, Виктор Сергеевич! Я, это самое, с их прорабом полдня тер. Толку — ноль: гоните, типа, бабки, и все будет. Хамит, короче. Или, говорит, идите к моему генеральному, разбирайтесь с ним.

— Понял тебя, Иван Петрович, я этот вопрос решу. Сейчас наберу этого — как там его? — Шестакова. Думаю, есть смысл встретиться с ним прямо на площадке. Проведем осмотр на местности, сверимся с генпланом, проверим, где они там кабель проложили. Заодно проконт­ролирую, как идет строительство.

Поживете без света!

Болдин приехал на площадку на час раньше намеченного ­времени. Обошел территорию, встретился с начальником строительства и прорабом, расспросил, что да как. Минут через сорок в ворота въехал огромный черный джип и остановился на парковке, где уже стояли два таких же автомобиля. Из джипа вышел водитель, открыл пассажирскую дверь и выпустил Шестакова.

«Странно, — отметил про себя Болдин. — Что это они все на одинаковых машинах ездят? Надо ­будет пробить этот вопрос».

Шестаков уже шел ему навстречу с протянутой рукой.

— Добрый день, Виктор Сергеевич. Ну что, стройка идет?

— Приветствую, Степан Кириллович. Да уж, солдат спит, служба идет.

— Ну зачем вы так, — бодро ото­звался Шестаков. — По-моему, все замечательно, все четко по плану. Вот если бы, правда, не этот инцидент с кабелем.

— Да, происшествие неприятное, — согласился Болдин. — Давайте уж его утрясем. Сколько можно тянуть, мои строители четыре дня без света сидят. Понятно, мы виноваты, так мы возместим вам стоимость нового кабеля. И все дела.

Шестаков пожал плечами:

— Ну мы же с вами цивилизованные люди, прекрасно понимаем: бизнес есть бизнес. Nothing personal, как говорится. Подумайте, Виктор Сергеевич, затраты на материал — это же далеко не все. Начнем с того, что мне придется снимать своих людей с других работ, чтобы они восстанавливали воздушку. Это значит, те работы затормозятся. Возникает угроза срыва графика. Чтобы этого избежать, придется работать сверхурочно. Нужно оплачивать overtime в двойном размере, как вы знаете. Я уже не говорю про моральный ущерб. В общем, что я вам тут рассказываю, и так все ясно.

— Знаете, давайте мы ликвидируем неисправность своими силами, — предложил Болдин. — ­Кабель у нас имеется. Мы в два счета справимся. По рукам?

— Я бы и рад, да не могу. Согласно договору, все электротехнические работы уполномочены проводить только мои специалисты. Dura lex, sed lex, как говорится. Так что давайте, действительно, не затягивать.

Он взглянул на часы.

— Простите, дела. Вынужден бежать. Звоните, если возникнут проб­лемы. Увидимся в среду у Лейко.

Пожав руку Болдину, Шестаков быстрым шагом направился в сторону парковки. Шофер услужливо распахнул перед ним дверь джипа.

Отыгрались

— Виктор Сергеевич, короче, пусть платят и точка. Мы им сколько за их чертов кабель отвалили? Пусть теперь они башляют, — говорил начальник строительства Усков, вываливая на стол Болдина ­бумаги из портфеля. — Вы, это самое, погля­дите. Короче, сверхурочные мы им оплатили, кабель мы им оплати­ли, еще хрен знает чего мы им ­оплатили. Вот, тут все расписано. И, главное, когда это было?! Три месяца уж прошло, а они все эту историю забыть не могут. Ну ничего, теперь мы покажем им кузькину мать!

Болдин молча просматривал принесенные Усковым документы. Помимо счетов там оказались жалобы рабочих, написанные неразборчивым почерком, заявления прораба, копии проектных документов и еще масса непонятных бумаг.

— Иван Петрович, что ты мне тут принес? Нечего мне бумажки подсовывать, докладывай по уставу.

— Ну, значит так, дорогу мы проложили. Все чин чином. А тут элект­рики стали траншею рыть — ну, это самое, под кабель. Короче, дошли до нашей дороги и говорят, типа, по­двиньтесь, тут наши коммуникации проходят. Какие, к ядреной фене, коммуникации? Ну я ему показываю чертеж: видишь, говорю, вот наша дорога, а ваша траншея тут и рядом не валялась. А он мне свой чертеж подсовывает. И что вы думаете: там дорога совсем в другом месте, а ­кабель, значит, — в этом. Ну я ему, это самое: ничего не знаю, мы дорогу проложили по ППР, двигаться и не подумаем. Короче, сошлись на том, что надо одну плиту поднять. Тут-то я и говорю: о’кей, подвинем плиту, нет проблем. Только вы, это самое, за работу заплатите, за технику и сверхурочные не забудьте.

— Так, ну-ка покажи мне этот чертеж. Где тут дорога? — Болдин потянулся к лежащим перед ним бумагам. — Ага, вижу. Только не понятно, почему их чертеж от нашего отличается. Не суть, в общем-то. Они нашу плиту и пальцем не посмеют тронуть. А мы, так и быть, сделаем им одолжение и приподнимем ее. Не бесплатно, конечно. И то только потому, что времени на разборки и препирательства у нас нет — мы и так отстаем от графика.

Усков воодушевился:

— Вот и я говорю, не бесплатно. Вы уж, это самое, решите вопрос на своем уровне, а то их прораб опять меня к Шестакову посылает. А по срокам, Виктор Сергеевич, ничего удивительного. Ну что отстаем мы. Нашей вины тут нет. Все вопросы к Лейко. С электриками они связались — а расхлебывать нам. Вечно они со своим кабелем лезут. Да еще и к рабочим нашим цепляются, типа, понаехали тут. На днях такая драка была, мама не горюй! Вконец оборзели. Как началось с бытовок, так и пошло-поехало. А машины эти? Вы, небось, приметили, на каких они джипах разъезжают? А телефоны? Их прораб уже всем растрепал, что им на этом проекте мобильники оплачивают. Это у них, типа, в административных расходах заложено. И ладно б сидели тихо, так ведь, это самое, лезут везде, работать нормально не дают. Достали они меня, Виктор Сергеевич.

«Да если бы только тебя, — подумал Болдин. — Всех они достали.Всего три месяца на одной площадке, а проблем уже выше крыши. Если так дальше пойдет, мы не то что в срок — вообще никогда не сдадимся. Сами не работают и другим мешают. Зато деньги, похоже, гребут лопатой. И тебе телефоны, и машины. Так, завтра у нас среда, вот после совещания опять поговорю с Лейко, пусть наконец разберется».

Кому верить?

Совещание в среду было коротким: отчет о ходе работ, обсуждение планов и перспектив. Лейко делал упор на соблюдение сроков, директора обещали нагнать. Когда все разошлись, Болдин подошел к Лейко.

— Григорий Андреевич, на два сло­ва. Я опять по поводу электриков.

Лейко чуть заметно поморщился: — Мы же в прошлый раз все с вами обсудили. Что ж вам спокойно не работается? Все люди как люди, а вы вечно собачитесь.

— Да нет, — настаивал Болдин. — Дело не в нас. Мы со всеми на площадке отлично ладим. А с этими электриками нет уже сил работать. Мало того, что в драку лезут, моих людей калечат, так еще и ­срывают нам график, тормозят рабочий про­цесс. Им-то что — спрашивать с меня будут! И потом, я сильно сомневаюсь в их ­профпригодности. Электрики из них, как из меня бале­рина. Они только и умеют, что базарить да деньги тянуть. Вот я и предлагаю: давайте мы все электротехнические работы своими силами выполним. У нас есть отличные специалисты, они живо все нагонят.

Лейко тяжело вздохнул:

— Виктор Сергеевич, ну вы пойми­те, компания «Электромонтаж-15» выиграла тендер. Вы же в своей заявке в два раза больше денег за электротехнические работы запросили. Надо было раньше думать.

— То-то они при своей низкой цене жируют! — взвился Болдин. — На джипах гоняют, мобильники из рук не выпускают. Не многовато ли им будет? И еще наглеют! Посмотрим, что они вообще вам построят!

Болдин заводился все сильнее и сильнее: напоминание о тендере явно уязвило его.

— В общем, Григорий Андреевич, так больше продолжаться не может. Если вы сейчас не разрулите ситуацию, график мы уже не наверстаем. За три месяца мы отстали почти на месяц — посчитайте, что будет через два года! Когда за Болдиным захлопнулась дверь, Лейко взял калькулятор и подсчитал: если все пойдет, как сейчас, они сдадут объект на восемь месяцев позже.

«Катастрофа, — подумал Лейко. — Похоже, дело, и правда, плохо. Болдин уже три раза приходил жало­ваться. Они там бодаются, отношения выясняют, а работа-то стоит. И главное, черт их разберет, кто прав, кто виноват. Одни говорят одно, другие — другое. Даже чертежи у них разные. А теперь еще эти машины с мобильными всплыли. Ну как можно было отказать Шестакову, когда он так убедительно доказывал: в энергетике кадры решают все. Они в своей компании заботятся о топ-менеджерах: предоставляют им машины и оплачивают телефонные переговоры. Тогда я проникся, согласился с их сметой на накладные расходы. А теперь это подогревает возникший конфликт. Но уже ничего не изменить, договор-то подписан… И из-за всей этой ерунды они готовы глотку друг другу перегрызть. А график-то, график кто будет соблюдать? При таком раскладе заказчик с нас три шкуры снимет. Надо что-то срочно решать!»

Что предпринять Лейко? Ситуацию комментируют эксперты.

Александр Балкашин, заместитель руководи­теля департамента строительства ФГУП ИСК «Росатомстрой»

Многие компании, занимающиеся строительным бизнесом в России, совершают одну и ту же ошибку — назна­чают на должности топ-менеджеров людей, которые очень плохо разбираются в стро­ительстве. Так произошло и здесь. Руководитель проекта Григорий Лейко пришел в «Москонструкт», не обладая необходимым опытом, — отсюда и все его оплошности. Во-первых, он, по всей видимости, не знает, что после оконча­ния любого этапа работ необходимо оформлять соответствующие акты, и поэ­тому довольствуется устным ­отчетом директора «Тоннельтраншстроя». Во-вторых, он позволяет Шестакову изменить расположение строительных город­ков на площадке, а ведь оно должно ­строго регламентироваться особым доку­мен­том — планом организации строи­тель­ства. Из-за бытовок, установленных в непредусмотренном месте, в свою оче­редь, меняется расположение времен­ных инженерных сетей — в результате происходит разрыв электрокабеля. Кстати, единственный человек, который сразу понимает, какие проблемы могут возникнуть из-за принятого походя решения, — директор СМУ-283 Болдин.

В процессе строительства всегда возникают конфликты. Однако Лейко, вместо того чтобы урегулировать их, предпочитает самоустраниться, и субподрядчикам приходится решать все проблемы самим. В частности, именно Лейко как представитель генподрядчика должен был предотвратить недоразумения, возникшие из-за того, что у строителей и электриков оказались разные чертежи.

Назначение Лейко — не единственный промах руководителей «Москонструкта». Клюнув на цену, предложенную электриками, они, скорее всего, просчитались. ­Похоже, «Электромонтаж-15» — одна из тех фирм, которые действуют по прин­ципу «заявим низкую стоимость, ввяжемся в работу, а когда деньги кончатся, замучаем допсоглашениями». В результате их стоимость окажется в лучшем случае такой же, как у конкурентов, а нер­вов и срывов будет больше. Наверняка то же самое произойдет и в этой истории. Поскольку основные работы выполняет СМУ-283, электромонтажники еще не скоро смогут приступить к делу. Тогда, понимая, что в условиях цейтнота генподрядчик ­

не будет жестко торговаться, они, скорее всего, заявят, что цены на электрооборудование выросли и поэтому им приходится пересмотреть стоимость своих услуг.

Что можно посоветовать незадачливо­му руководителю проекта? Самое глав­ное — учиться, учиться и еще раз учиться. Штудировать федеральное законодатель­ство, налоговый и гражданский кодексы, строительные нормы, правила безопасности и т.д. Только тогда Лейко поймет, какие требования предъявляются к каждому участнику инвестиционного цикла строительства и какие обязанности лежат на нем самом. Ему следует также сменить стиль руководства и хотя бы иногда вставать из-за «длинного полированного стола», надевать сапоги, спецовку и выходить на площадку. Кроме того, на стройке постоянно должны присутствовать его ­сотрудники — не только чтобы надзирать, но и чтобы следить за сроками и качест­вом работ, предотвращать конфлик­ты и при­нимать оперативные решения. Самому Лейко необходимо научиться опре­делять, какие работы влияют на срок окончания строительства, и добиваться их своевременного выполнения. Если подрядчик отстал от графика, к нему можно применить штрафные санкции или вовсе отстранить его от дел. Такие меры предусмотрены договором, и ими нужно вовремя пользоваться. И последний совет: нельзя формально подходить к проблемам подрядчика и отделываться общими фразами, ведь завтра его проб­лемы станут твоими.

Билл Сузуки, руководитель программы «Рейтеон Текникал Сервисез Компани»

Герою этого рассказа Григорию Анд­реевичу Лейко следует признать: он не всегда действует правильно. По­скольку строительство — сложный процесс, в котором никогда не обходится без проблем, я не буду обсуждать чисто технические неурядицы. Чтобы решить, как действовать в сложившейся ситуации, нужно понять, из-за чего она возникла. Я бы назвал три основные причины: некомпетентность Григория Андреевича в технических вопросах, его нежелание вникать в суть проекта и различия в корпоративной культуре двух субподрядчиков. Безусловно, есть и другие проблемы вроде несовпадающих чертежей, но их мы оставим в стороне.

Возможно, Лейко и разбирается в автомобилях, но руководить строительным проектом он не готов: ему недостает опыта и знаний в этой области. Поэтому сейчас ему следует мобилизовать ресурсы «Москонструкта» и привлечь к работе людей, понимающих в строительстве. Было бы разумно также найти себе заместителя, обладающего необходимым опытом, — он стал бы его главным советчиком и руководил бы повседневной работой. Так Григорий Андреевич компенсировал бы недостаток собственного опыта и технических знаний — его некомпетентностью уже успел воспользоваться «Электромонтаж-15», когда добился для себя сущест­венных привилегий вроде мобильных телефонов и служебного транспорта.

Другая ошибка Лейко заключается в том, что он отстранился от проекта. Он буквально заперся в своем кабинете и черпает информацию о ходе строительства только из еженедельных отчетов субподрядчиков — а ведь они заинтересованы в том, чтобы приносить ему хорошие вести. В итоге Лейко получает обо всем искаженное представление. Чтобы исправить эту ошибку, стоит перенести совещания из офиса на стройплощадку. Если субподрядчики будут докладывать о том, как идут работы на месте, Григорий Андреевич легко проверит полученные сведения, сопоставив их с реальной картиной. Кроме того, представители «Москонструкта» смогут тут же решать все технические вопросы.

Самая серьезная проблема возникает из-за различий между корпоративны­ми культурами компаний «Электромонтаж-15» и СМУ-283. Судя по всему, основная цель электриков — выжать побольше денег как из генподрядчика, так и из субподрядчиков, в то время как руководитель строителей, похоже, всей душой болеет за дело. Хотя из рассказа следует, что в разладе на стройплощадке виноват по большей части «Электромонтаж-15», Григорий Андреевич должен строже контролировать обоих подрядчиков, поскольку СМУ-283 уже фактически переняло тактику оппонентов. Лейко сможет урегулировать возникший конфликт, только если в кратчайшие сроки организует встречу с Болдиным и Шестаковым и заявит им, что подобное поведение на стройплощадке неприемлемо. Чтобы избежать разборок, Григорий Андреевич должен сразу предупредить обоих руководителей: ему некогда вникать, кто прав, кто виноват, главное — вовремя завершить проект. И ради этого он готов на все, в том числе объявить новый тендер, если они не будут выполнять своих обязательств. С этого момента Лейко нужно будет постоянно следить за ходом работ и за отношениями между субподрядчиками. Если стычки не прекратятся, их придется либо отстранить, либо урезать объем выполняемых ими работ.

Евгений Демидов, директор по финансово-управленческому консультированию CIG Business Consulting

К сожалению, подобные случаи в нашей стране — не редкость. И вызваны они чаще всего поспешностью и непрофессионализмом тех, кто выстраивает отношения между участниками строительства.

Что касается описанной ситуации, то здесь непонятно, кто выполняет функ­цию заказчика-застройщика, то есть про­изводит технический и сметный надзор за работами на объекте, — «Москонст­рукт» или иностранный инвестор. Неясно также, заключили ли стороны договор генерального подряда и, если ­заключили, каково его содержание. Если бы этот до­го­­вор, а также сопутствующие субподрядные договоры были составлены корректно и на площадке присутствовал представитель заказчика-застройщика, то проблемы, возникающие из-за произвольного увеличения сроков и стоимости строительства, были бы решены правовым путем. Ведь в до­го­воре субподряда оговаривается ответственность за нарушение графика и увеличение стоимости работ, а также за причинение материального и морального вреда.

Обустройство строительной ­площадки, организация рабочего прос­транства — определение мест для хранения материалов, для установки необхо­димого оборудования, вагончиков и т.д. — обязанность генподрядчика. Здесь же этими вопросами почему-то ведают субподрядчики. Кроме того, они по непонятной причине пользуются разными чертежами одного и того же объекта. Единство проектной документации должен обеспечивать гене­ральный проектировщик, а следить, чтобы он выполнял все свои функции, — задача заказчика-застройщика.

Теперь перейдем на личности. Руководитель проекта Лейко разбирается ­в автопроме, но строительство и управление проектами — определенно, не его конек. Он не контролирует основные показатели стройки — сроки и затраты. Видимо, у него нет на это соответствующих полномочий, и он их даже не требует. А его еженедельные совещания, на которых директора субподрядчиков отчитываются о проделанной работе, в высшей степени неконструктивны.

Отсутствие профессионализма Лейко продемонстрировал уже во время прове­дения тендера на электромонтажные работы. Хотя предложенные цены различались в два раза (что уже подозрительно), Лейко даже не изучил накладные расходы, заложенные в смету компании «Элект­ромонтаж-15», и ее историю. Вместо того чтобы провести беспристрастный анализ, Лейко проникся сочувствием к электрикам и согласился на их условия.

Этим нагло пользуется Шестаков: в сво­ем конкурсном предложении он заявил заведомо низкую цену, а теперь добирает необходимую сумму, провоцируя конфликты. Похоже, в этом и состоит «бизнес» его компании. В результате Лейко «тяжело вздыхает» и уговаривает тех, кем должен командовать.

Таким образом, основные задачи руководителя проекта — планирование, коммуникации и контроль — Лейко выполняет из рук вон плохо. Поэтому я считаю, что выход из ситуации должен искать уже не он, а руководители «Москонструкта». Им необходимо сменить управляющего проектом и на место Лейко назначить квалифицированного менеджера. Если этого не сделать, проблем будет все боль­ше и завод едва ли сдадут через два года. Следует также пересмотреть результаты тендера на производство электромонтажных работ и найти нового субподрядчика. Кроме того, очень важно определить, какие функции выполняет «Москон­структ» — только генподрядчика ил­и еще и заказчика-застройщика, и исходя из этого при необходимости переоформить соответствующие договоры. Только так можно будет спасти этот проект.

Екатерина Чеменева, директор Центра современных технологий развития «Психофизис»

Лейко — не кадровый строитель, а это значит, что недостаток важных профессиональных и личностных качеств, необходимых для реализации проекта, вызывает у него неуверенность в себе. Из-за этого и возникают многие проблемы. Он с самого начала поставил своих субподрядчиков в неравные условия, согласившись со сметой Шестакова на накладные расходы. Вполне вероятно, что Лейко почувствовал некую психологическую общность с Шестаковым — человеком своего возраста и культуры. Болдин же, бывший военный с иными жизненными ценностями, кажется ему чужим и непонятным. Это искусственно созданное неравновесие Лейко поддерживает, когда позволяет Шестакову разместить свои бытовки в удобном для него месте. При этом, видя недовольство Болдина, он никак на него не реагирует, да и в дальнейшем не придает особого значения его замечаниям.

Между тем, Шестаков оказывается человеком проблемы. В конфликтных ситуациях он либо играет роль жертвы («затраты на материал», «срыв графика», «моральный ущерб»), либо само­-­у­страняется («Простите, дела. Вынужден бежать»). Болдин же, напротив, — человек решения («мы ликвидируем неисправность своими силами… справимся сами, в два счета»), для него главное — правила и принципы. Как раз таким подходом и стоило бы руководствоваться Лейко при решении постоянно возникающих организационных вопросов.

Одна из основных проблем Лейко в том, что ему недостает коммуникативной гибкости, а без нее невозможно наладить сотрудничество, взаимопонимание и доверие. Вместо того чтобы общаться с Болдиным на равных и сделать его своим союзником, он ­обращается с ним словно родитель с ребенком, что совершенно неприемлемо.

Как руководителю Лейко следовало гораздо раньше обсудить цели проекта и способы их достижения со всеми участниками строительства — во время совещаний и наедине. Раз он этого не сделал, теперь, чтобы устранить все недомолвки и неясности, ему необходимо как можно скорее создать здоровую, без манипуляций и игр, модель общения с коллегами. Тогда он наладит взаимопонимание между Болдиным и Шестаковым — людьми, живущими в параллельных мирах и поэтому разговаривающими на разных языках.

Кроме того, Лейко стоило бы ответить самому себе на следующие вопросы: «кто я на этом проекте?», «что ­я могу дать проекту?», «что проект может дать мне?», «каковы мои роль и место в проекте?», «какие роли играют другие значимые люди в этом проекте?». Он также должен понять, готов ли он психологически к вверенной ему ­работе. Возможно, ему мешает некий внутренний конфликт — он ограничивает его действия в ситуациях, в которых привычные роли и модели реагирования оказываются уже не столь эффективными. Урегулировав это внутреннее противоречие, он увидит более полную картину происходящего и получит необходимые психологические ресурсы для решения многих проблем.

И последнее: чтобы разобраться в си­туации, Лейко стоит прислушаться к советам бессознательной части своего «я». «…Черт их разберет, кто прав, кто виноват», — говорит он и не понимает: в этой фразе содержится ответ на все его вопросы. Действительно, разобраться в том, кто виноват и что делать, не сможет никто — никто, кроме него самого.