Наш мозг
обманываться рад

Критическое мышление называют важнейшей компетенцией ХХI века: без него невозможна управленческая карьера. О том, что собой представляет этот навык и как его развивать, рассказывает доцент школы философии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Юлия Горбатова.

HBR — Россия: Почему сегодня так много разговоров и публикаций о критическом мышлении?

Горбатова: Жизнь заставила. На самом деле о критическом мышлении начали говорить еще в 40-х годах прошлого века, но тогда еще не было очевидно, что оно нужно всем и каждому; этот навык больше приветствовался в научной среде. А сегодня мы живем в VUCA–мире: нас окружает нестабильность, не­определенность, сложность и неоднозначность, а будущее размыто. Мы получаем очень много информации, причем она приходит к нам самыми разными путями. Наш мозг не был заточен под такой стремительный образ жизни, как сейчас, он развивался под другие задачи. Но биологическая эволюция вида homo sapiens прекратилась, поэтому не стоит рассчитывать, что со временем нужные навыки появятся сами собой, нам придется тренировать свой мозг самостоятельно.

Что такое критическое мышление с научной точки зрения?

Мы даем студентам определение, опираясь, в частности, на американских исследователей Майкла Скривена и Ричарда Пола. Критическое мышление — это интеллектуально организованный процесс активной и умелой концептуализации, применения, анализа, обобщения и/или оценки информации, собранной или созданной посредством наблюдения, опыта, размышлений, рассуждений или коммуникации и используемой в качестве ориентира для формирования собственных суждений и действий. Это корректное определение, хотя очень громоздкое. По сути, речь идет про комплекс навыков, позволяющих обрабатывать информацию, а также принимать решения на их основе и управлять своим поведением. Но лучше всего обратиться к парадигме Даниэля Канемана и Амоса Тверски, которые выделяют две когнитивные системы. Система 1 срабатывает автоматически и реагирует на все раздражители внешней среды: она не предполагает основательных раздумий, критической переработки информации, здесь важнее скорость. Например, за нами гонится маньяк, времени рассуждать нет, надо бежать. Или, скажем, в СССР в период дефицита у многих срабатывал рефлекс при виде очереди — ее надо занять и только потом выяснять, что продают. Система 2 работает медленно и требует усилий: человек должен остановиться и подумать, что происходит, принять взвешенное решение. Он может в споре эмоционально сказать одно, а в спокойном состоянии понимает, как на самом деле нужно было ответить. Но для этого надо уметь вовремя переключаться на систему 2. Большинство исследователей и, в частности, автор книги «Психология критического мышления» Дайана Халперн, считают, что критическое мышление так или иначе связано (если не полностью совпадает) с системой 2.

Критическое мышление и аналитическое — это одно и то же?

В широком смысле да, и то, и другое — медленное взвешенное мышление. Но в узком специальном смысле различия есть. Аналитический подход подразумевает, что мы можем подтвердить свою точку зрения разными способами, например, доказать теорему, при этом нам необязательно помнить, что наше сознание подвержено когнитивным искажениям. Тогда как критически мыслящему человеку приходится учитывать несовершенство нашего восприятия.

Почему многие, даже образованные люди, иногда воспринимают информацию некритически, верят фейкам, не готовы докапываться до сути?

Здесь есть несколько причин. Раньше мы в меньшей степени были связаны друг с другом, мало знали, о чем думают другие люди, как они мыслят и воспринимают окружающий мир. Сейчас социальные сети и прочие формы связи позволяют узнавать больше, люди вываливают кучу информации в интернет, высказываются на разные темы.

Важно также помнить, что мы часто имеем дело с отфильтрованной информацией. В соцсетях у нас есть друзья, с которыми мы в большей или меньшей степени сходимся по принципиальным вопросам. Если новость кажется важной им, она становится важной и нам. А главное, мы с ней внутренне согласны, потому что хорошие люди, к чьему мнению мы прислушиваемся, сообщили что-то интересное. Если мы не согласны, возражения находятся легко, но как критически отнестись к тому, что мы мысленно поддерживаем? В этом случае сложно посмотреть на ситуацию под другим углом зрения, сказать себе: «Стоп, остановись и подумай, что происходит». В итоге фейки быстро пробивают себе дорогу.

Наконец, когда мы что-то ищем в сети, часть информации отбрасывается браузером — образуется так называемый информационный пузырь. Например, на занятиях мы просим слушателей ввести одно и то же слово в один и тот же поисковик, и браузер предлагает разную выдачу в зависимости от индивидуальных предпочтений пользователя. Хотя, казалось бы, система должна давать объективную картину.

А что делать — перепроверять каждый факт?

Это сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. Надо сделать для себя вывод, насколько весом тот или иной источник информации. Соцсети, википедия не лучший вариант. Всегда стоит смотреть, каким образом автор пытается вас убедить. Если он использует слова «все», «всегда», «никогда», «давно известно» — это плохой маркер, ваш критический взгляд хотят пригасить. Из той же серии апелляция к «британским ученым». Нет подтверждающих ссылок — тоже сигнал. Но даже если ссылки есть, это еще не аргумент. Я, например, находила статьи с гиперссылками, которые вели на странные сайты или вообще никуда не вели. То есть у читателя просто создавали иллюзию, что факты подтверждены. Но даже если источник надежный, не всегда возможно проверить качество и достоверность информации — мы ведь не эксперты в каждой теме. Есть риск, что через какое-то время данные опровергнут, потому что исследование было проведено некорректно.

Вы имеете в виду историю с Даниэлем Канеманом, которому пришлось оправдываться за свои ошибки?

В том числе. Недавно Канемана раскритиковали за то, что в одной из глав своей книги «Думай медленно… решай быстро» он опирался на исследования со слабой доказательной базой. Он описывал одно из явлений — «Эффект Флориды», который входил в группу под названием «прайминг». Считалось, что прочтение списка слов может повлиять на наше физическое состояние. Однако позже, при более корректном воспроизведении, получить такие же результаты ученым не удалось.

Или, например, везение в игре. Когда игрок в баскетбол приносит много очков, от него ждут, что он и дальше будет результативным, а успех связывают с разными причинами. Однако корреляция не всегда означает каузацию, то есть причинно-следственную связь. Бывает, что человек ищет объяснение там, где его нет. Канеман и Тверски назвали это ошибкой «горячей руки». Однако в более поздних работах другие авторы выяснили, что на самом деле «горячая рука» существует, а после уже новые исследователи снова частично опровергли полученный результат. В психологии сложно учесть все обстоятельства и организовать корректный эксперимент, воспроизводимость результатов часто оказывается под вопросом.

Ученые обязаны искать подтверждение всем фактам, но в реальной жизни это сделать очень сложно. В какой момент стоит остановиться?

Если никому и ничему не доверять, подвергать все факты сомнению, можно стать агностиком, а это прямая дорога к неврозу. Мозг нас часто обманывает, но постоянно включать систему 2 не получится: не хватит энергоресурсов. Нужно решить для себя, в каких вопросах стоит докапываться до истины, а когда можно обойтись поверхностным изучением фактов, но помнить при этом, что данные могут оказаться неточными. Все зависит от ценности и важности решения, скажем, купить в магазине недорогую вещь или выбрать школу для ребенка. Главное — понять, какие аргументы для меня будут достаточны, чтобы принять решение в тех обстоятельствах, в которых я сейчас нахожусь, а когда стоит и дальше искать подтверждения или опровержения.

Критическое мышление может помешать творчеству?

Мне кажется, что нет. Нельзя сказать, что они антагонисты. Каждый творец выполняет интеллектуальную работу, завязанную на систему 2. Даже если в момент вдохновения он пишет стихи или картину, то позже дорабатывает свой продукт: меняет слова, оттачивает мазки, чтобы идеально передать образ или идею. Произведение не всегда рождается идеальным, но тот, кто рассматривает результат, обычно не видит этих доработок.

Как можно развивать критическое мышление?

Развитие критического мышления подразумевает три составляющих: накопление знаний, формирование навыков и изменение установок. Со знаниями все понятно: мы читаем литературу, узнаем новое, например, с помощью каких приемов нами манипулируют или что наш мозг несовершенен и допускает когнитивные искажения. С навыками сложнее: их нужно постоянно поддерживать в рабочем состоянии. Даже если человека научили аргументированно отстаивать свою позицию, избегать логических ошибок, навык со временем утрачивается. Это как спорт: если вы бегали марафоны, а потом десять лет лежали на диване, то попытка вспомнить былые достижения может закончиться печально. Сложнее всего менять установки, фокус собственного внимания. Люди должны сами хотеть и быть готовыми двигаться в этом направлении (то есть уже иметь определенные навыки критического мышления). Открытость новому, внутреннее раскрепощение и готовность к совместной конструктивной работе — вот что делает человека по-настоящему критически мыслящим.

А как вы строите ваш обучающий курс в НИУ ВШЭ?

Система 2 очень энергозатратная, медленная, но ее можно «прокачивать», чтобы получать результат быстрее и качественнее. Мы используем много логических и коммуникативных игр, которые стимулируют разные аспекты мышления. Например, игра «Сопротивление» (аналог «Мафии»). Или «Бункер». Количество мест ограничено, но чтобы спастись, надо убедить коллег, что тебя нужно взять в бункер со всеми твоими индивидуальными особенностями. Есть интересная игра Fallacymania (от английского слова «fallacy» — ошибка, уловка). В процессе аргументации люди используют сознательные или бессознательные уловки, поэтому надо знать, как эти уловки выглядят, стараться не допускать их, следить за своими аргументами и доводами оппонента. В игре один человек готовит выступление, используя заранее выданный список уловок, а все остальные должны их распознать.

Много ли существует таких уловок?

Огромное количество. Люди используют их и для собственной аргументации, и чтобы нападать на оппонента. В англоязычной литературе один из приемов называется «копченая селедка» (red herring). Например, меня критикуют, а я, чувствуя, что не могу ответить на все возражения, перевожу разговор на другую, но очень горячую тему. И тем самым создаю ощущение, что кроме моей проблемы есть более важные вопросы, которые стоит обсудить. Другая популярная уловка — «скользкий склон» (slippery slope). Ее цель — сгустить краски, описывая последствия каких-то действий, утрировать до абсурда. Например, сторонники введения школьной формы считают, что от нее нельзя отказываться, потому что она дисциплинирует детей. В качестве аргумента приводится уловка: если сегодня отменить в школах форму, то завтра дети начнут на уроках пить и курить, а послезавтра — заниматься сексом. Выглядит угрожающе, но это некорректный аргумент: одно из другого никак не вытекает, форма не настолько дисциплинирует детей, и не до такой степени расхолаживает ее отсутствие. Однако аргумент производит сильное впечатление. Таким приемом часто пользуются родители, руководители, власти.

А как научить человека не делать поспешных выводов и взглянуть на ситуацию со стороны?

Мы, например, устраиваем дебаты. Обычно выбираем этические кейсы, которые задевают за живое, когда у каждого человека есть определенная позиция. Например, известную историю про британского мальчика Чарли Гарда, который страдал редким генетическим недугом. Родители хотели отвезти его на лечение в США, собрали необходимые средства, но врачи подали в суд и отключили ребенка от аппарата жизнеобеспечения. Нужно уметь слушать аргументы той и другой стороны, задавать вопросы, учиться возражать. Приходится ставить себя на место той стороны, которой не сочувствуешь или даже категорически не согласен. Это непросто, но очень полезно.

Другая форма работы — читать чужие тексты и писать на них рецензии. У нас все любят друг друга критиковать и не склонны хвалить, а задача рецензента не просто сказать «хорошо» или «плохо», а дать какие-то рекомендации автору, отметить его достижения и недостатки. Иными словами, стать не противником, а соратником: вдуматься и постараться помочь. Это важный навык.

Как оценить результат обучения?

Мы преподаем курс «Критическое мышление» уже три года, и все три года проводим измерения на входе и на выходе. Наши тесты не идеальны, думаем над тем, как их улучшить. На Западе есть разные измерительные системы, тесты, мы пытаемся понять, что нам больше подходит. Знания и умения еще можно оценить, но как выяснить, изменил ли человек установку? Разве что спросить у него напрямую, но это плохой способ. Впрочем, надеяться на достижение идеального результата все равно не стоит: люди так устроены, что всегда будут совершать ошибки.

А как относиться к публикациям, где утверждается, что критическому мышлению научить нельзя?

В Европе и США критическое мышление преподают в университетах или даже в школах, но в последнее время там растет число авторов, которые утверждают, что этому навыку научить нельзя. Например, протестировали студентов, которые лет 20 назад прослушали курс критического мышления, и выяснили, что слушатели были очень увлечены в процессе обучения, признали, что курс был для них чрезвычайно полезен в практическом отношении. Однако в долгосрочной перспективе большинство слушателей, увы, если и не откатились к уровню, который был у них до прохождения курса, то сохранили крайне скудный набор навыков, причем владели им не вполне успешно.

Или нашумевшая статья Against Critical Thinking Pedagogy Дэвида Хайеса из берлинского Бард-колледжа. Этот колледж известен своим подходом к преподаванию свободных искусств и критического мышления, здесь учат правильно читать, анализировать и систематизировать тексты. Так вот автор статьи, ссылаясь на разные данные, делает пессимистический вывод, что обучение критическому мышлению — это в некотором смысле ложный путь, ведущий в никуда. Но, возможно, плоха не сама идея преподавания, а некоторые методы не так эффективны, как ожидалось. Только стоит помнить о том, что разработка новой методики — дело небыстрое. На ее разработку и оценку эффективности уйдет немало лет.