«Театр — это, прежде всего, жизнь
человеческого духа»

Актерское искусство и менеджмент имеют мало общего, однако народный артист России Евгений Князев реализовал себя и в том, и в другом. Он выходит на сцену в Государственном академическом театре им. Вахтангова, а также возглавляет Театральный институт им. Бориса Щукина. И находит правильный баланс между рутиной и творчеством.

HBR — Россия: Вы уже 15 лет занимаете должность ректора одного из самых известных театральных вузов. Сложно ли руководить творческими людьми?

Князев: История нашего вуза начинается с 1914 года. Сначала это была студия при Театре им. Вахтангова, потом театральный техникум, позже — институт. За это время у нас, по большому счету, было три ректора. Борис Захава, который руководил почти 60 лет, Владимир Этуш и я. Меня назначили в 2003 году, а в нынешнем году переизбрали уже на четвертый срок. В 1970-е годы у вуза был еще один руководитель, его прислали из министерства — Георгий Пелисов. Хороший человек, но не из театральной среды. Тем, кто не понимает нашей специфики, здесь работать очень трудно.

В чем заключается эта специфика?

Людям со стороны может показаться, что мы занимаемся глупостями. Например, в техническом вузе все предметы серьезные — сопромат, начертательная геометрия, математика, технология металлов. И в целом понятно, о чем речь. А у нас преподают актерское мастерство, сценическое движение, сценическую речь, танец, ритмику. В курсе актерского мастерства есть такие элементы, как «Вера в предлагаемые обстоятельства». А еще «Оценка факта», «Внимание». Артист должен быть внимательным, не только знать текст роли, но и видеть, что происходит вокруг, слышать партнера. Как можно эту специфику объяснить людям со стороны? Здесь нет никаких формул, которые можно доказать и сравнить ответ с эталоном. Нужно долго вникать, впитывать, иначе работать в творческом вузе невозможно.

Как вы себя ощущаете в роли руководителя?

Нормально. Возможно, у меня всегда была склонность к организаторской работе. Я ведь закончил не только Щукинский институт — первое образование получил в Тульском политехническом институте. Мне нравится упорядоченность, хочется, чтобы все лежало по полочкам. Когда лет тридцать назад я пришел в Щукинский преподавать, то обратил внимание, какие в нашем учебном театре потрепанные кулисы. Купить новые мы не могли, и я договорился с Театром им. Вахтангова, чтобы нам отдали списанные. Кулисы в театре длиннее, чем в институте, и если отрезать нижнюю изношенную часть, будет в самый раз. Мы так и сделали. Кстати, эти кулисы висят у нас до сих пор.

Но одно дело — преподавать, другое — нести ответственность за вуз. Как вы решились?

В 2003 году Владимиру Этушу было уже 80 лет, и он решил оставить должность ректора. Я не планировал подавать документы на конкурс, но педагоги, у которых я сам в свое время учился, начали меня уговаривать. Это произвело на меня сильное впечатление, но я все равно сомневался. И не хотел оставлять театр. Но после серьезных размышлений понял, что если Владимир Этуш, будучи ректором, продолжал играть в театре, то у меня тоже есть такая возможность. К тому же у актера нет гарантий, что он всегда будет востребован. В общем, взвесив все за и против, я в последний день подал документы. Программа у меня была простая.

Какая?

Сохранять нашу Щукинскую школу, несмотря ни на какие бури. За сто лет она уже доказала свою жизнеспособность, а в 2006 году нас признали лучшей из школ театрального образования в мире. Нам тогда позвонили из Венецианского театрального биеннале и сказали, что по результатам опроса экспертов мы заслужили «Золотого льва». Теперь он стоит у меня в кабинете.

Сложно ли совмещать административную нагрузку с работой в театре?

Сложно, но я уже привык. В институте играю роль административного работника, в театре — творческого. Утром прихожу в институт, потом коллеги идут домой, а я на спектакль. Я много играю и репетирую, делаю литературно-поэтические программы, езжу по стране.

Творческих людей обычно раздражает бюрократия. Но ректору приходится заниматься бумажной работой — отчетность, мониторинги, проверки.

Любое учебное заведение существует в рамках образовательной системы, никуда от этого не деться. Я как-то случайно познакомился с ректором ветеринарной академии, профили у нас разные, но нашлись и общие темы для разговора — аккредитация, подготовка отчетности. Ректор должен думать и про ФГОС (федеральные государственные образовательные стандарты. — «HBR — Россия»), и про ОПП (образовательная профессиональная программа. — «HBR — Россия»). К тому же творческие вузы подчиняются не только министерству образования, но и министерству культуры, поэтому у нас бумаг в два раза больше. Хорошо, что у меня есть команда, которая в этом понимает и помогает. Но по бумагам невозможно судить о качестве образования. Это нужно делать по-другому, но не знаю как. Не бывает такого, чтобы из вузов выходили только прекрасные ветеринары и блистательные артисты, не каждый выпускник экономического факультета станет руководителем банка или миллиардером. Кто-то работает бухгалтером в ДЭЗе, но это не значит, что он плохой специалист или неудачник. Уровень выпускников не может быть одинаковым, среди хороших всегда кто-то лучший.

Конкурсы в театральные вузы всегда были самыми высокими в России — несколько сотен человек на место. А как сейчас?

Ничего не изменилось. Каждый год к нам идет поток абитуриентов, и бывает очень обидно отказывать людям на последнем этапе. Но мест немного, и многие остаются за кадром. Педагоги перед объявлением результатов конкурса стараются уйти, чтобы не видеть слез и отчаяния молодых людей, которые надеялись поступить.

Почему так много желающих стать артистами?

Каждый человек рождается с жаждой творчества, а на виду чаще всего музыка, кино, театр. Когда идет спектакль, многим кажется, что актер — это красивая и интересная профессия, и все так легко. Но не все видят, сколько труда вложено в каждую роль. В пьесе Александра Островского «Без вины виноватые» Кручининой говорят: «У вас такая профессия — аплодисменты, слава». А она отвечает: «Слава-то потом, а сначала кровь и пот». Студенты со временем это осознают, не на первом курсе, а чуть позже. Им приходится учиться с девяти до девяти, выполнять задания, учить наизусть, кувыркаться, работать с предметами.

Что главное в профессии актера?

Актер в широком понимании этого слова — это профессия для личностей, людей с тонкой организацией, когда у них есть, что сказать миру. Играя ту или иную роль, актер выходит общаться со зрителем и должен быть интересным, достойным собеседником. В зале сидят люди разного уровня — это может быть и профессор, и продавщица. Играя в одном спектакле, надо уметь разговаривать и с тем, и с другим. Это может сделать лишь духовно развитая личность, и наша задача — воспитать такого человека. Не все выпускники становятся такими личностями, но именно их имена знают все.

Каким образом вы оцениваете на входе, способен ли молодой человек стать хорошим актером?

Это опыт, он складывается годами. Во всех театральных школах обращают внимание примерно на одних и тех же людей. Талант всегда видно. Правда, сам по себе талант мало что значит — нужно еще терпение и работоспособность. Если двух последних качеств нет, толку не будет.

Чем абитуриент может поразить приемную комиссию?

Поражать не надо. Надо показать, как вы можете естественно вести себя на сцене, не стесняетесь. Кажется, что все могут, но уверяю вас, это не так. Мы смотрим, как человек говорит, доносит свою мысль, как работает его воображение, способен ли он словами нарисовать картину, которая будет видна и нам. Бывает, что актер на сцене сидит на коробке, но должен всех убедить, что едет на телеге по лесу. Вы как зритель всегда можете сформулировать, почему один артист вам нравится, а другой нет.

Подготовка актеров в Щукинском институте отличается от системы обучения в других творческих вузах?

В некоторых творческих вузах принята система мастерских, когда занятия ведет мастер курса плюс два-три педагога. У нас другая методика — кафедральная, как мы ее называем. Нам важно, чтобы студент за время учебы соприкоснулся с как можно большим количеством педагогов и от каждого взял то, что тот умеет лучше других. Если с одним педагогом контакт не складывается, с другим может все получиться. Так что первые полтора года мы преподаем примерно одинаково. Каждый преподаватель актерского мастерства может войти в аудиторию и продолжить занятия с того места, где закончил другой педагог, и его будут понимать.

Неуспевающих отчисляете?

Да, мы же должны за свой диплом отвечать. Бывает, студент оказался неработоспособным или мы в нем ошиблись, и вместо индивидуальной особенности он показывает скучную и невыразительную манеру поведения. Кто-то сам уходит, потому что не туда поступил. Иногда отчисляем даже после 3 курса, и это ужасно, потому что надежды на качественный скачок не оправдались. Тогда мы рекомендуем поискать другую профессию.

Есть ли у вуза какие-то традиции, правила поведения?

У меня где-то лежит книжка «Правила поведения в Театральном институте Щукина», изданная в 1946 году. Ничего особенного, просто элементарные правила вежливости. Например, как должен вести себя мужчина по отношению к женщине. Скажем, если девушка стоит, то парень, который с ней разговаривает, не должен в ее присутствии сидеть, тем более развалившись. Многие помнят преподавателя французского языка Аду Владимировну Брискиндову, которая прививала хорошие манеры нескольким поколениям наших студентов. Когда я учился, она подозвала меня, а я подошел к ней с сумкой на плече. Она говорит: «Тебе не стыдно?». «Почему?», — отвечаю. «Ты разговариваешь с женщиной, а у тебя висит сумка на плече. Ты должен снять ее и опустить».

Как у будущих артистов обстоят дела с дисциплиной?

Тот, кто думает, что артисты всегда расслабленные, ведут разгульную веселую жизнь, ошибается. Обучение актерскому мастерству — это, прежде всего, воспитание. И мы с самого начала пытаемся приучить студентов к дисциплине. Некоторые педагоги после начала занятий не допускают в класс опоздавших, и это правильно. Актер не имеет права опаздывать на спектакль, на съемки. Иногда съемочный день начинается в пять часов утра, и актер должен не зевать, а быть готовым выйти в кадр и начать работать. В театре тоже жесткая дисциплина, подчинение режиссеру, график репетиций. В свое время Рубен Николаевич Симонов, руководитель Театра им. Вахтангова, говорил артистам: «Вы можете как угодно проводить вечер и даже ночь, но в 11 часов утра в белой накрахмаленной сорочке должны быть на репетиции. И никто не должен заметить, как вы провели вчерашнюю ночь».

Обычно студенты начинают работать еще во время учебы. Артисты не исключение?

Раньше у нас строго запрещали сниматься в кино. Например, Василия Ланового отчислили за то, что снялся в роли Павки Корчагина, — чтобы другим неповадно было. Правда, потом восстановили. Но все равно многие снимались, в том числе я и мои однокурсники — Анастасия Вертинская, Женя Дворжецкий, Ира Малышева и другие. Снимаются активно и сегодня. Света Ходченкова из-за съемок даже диплом не успела защитить, сдавала экзамены позже. Другое дело, что художественный руководитель курса не рекомендует сниматься хотя бы первые полтора года. И смотрит, куда зовут студента, чтобы была возможность поработать с хорошим режиссером.

Как, по-вашему, поколение Y чем-то отличается от других поколений актеров?

Это вопрос отцов и детей, им задаются все поколения. Лермонтов в драме «Маскарад» написал: «Не правда ли, что древле все было лучше и дешевле?». Мир идет вперед, люди что-то по-другому воспринимают, но ничего пока не переворачивается.

Вы используете в обучении новые технологии?

У нас есть онлайн-курсы, в спектаклях сейчас стали использовать видео. Но все же театр — это, прежде всего, жизнь человеческого духа. Не развлечение, а воздействие. Если этот дух уйдет и мы будем делать только перформансы, театр потеряет свой основополагающий смысл. Когда-то мы читали книги, которые переворачивали наше сознание. И я бы хотел, чтобы после спектакля происходило то же самое.