«Сейчас мы вновь переживаем
тяжелые времена»

В Государственную публичную историческую библиотеку Михаил Дмитриевич Афанасьев пришел 30 лет назад, выиграв конкурс на замещение должности директора. Историк библиотечного дела, библиофил, социолог, Афанасьев не только руководит одной из крупнейших библиотек страны, но и возглавляет Российскую библиотечную ассоциацию и входит в Совет при президенте Российской Федерации по культуре и искусству.

Почему вы решили заняться библиотечным делом?

Меня эта профессия выбрала сама. Сколько себя помню, я всегда ходил в библиотеку — в первую очередь, в школьную. И там пропадал. Учитель математики говорил: «Увижу в библиотеке — убью», — потому что с математикой у меня были сложности. Когда библиотекарь ушла на пенсию, я, старшеклассник, стал ее замещать, а стажироваться ходил в районную библиотеку.

В детстве я сам организовал библиотеку в заброшенной части дома: прошелся с приятелями по квартирам, собрал ненужные книги, проставил на них инвентарные номера. Мне все это страшно нравилось. Когда встал вопрос, куда идти учиться, я выбирал между истфаком и библиотечным. Все говорило за то, что надо идти в библиотечный.

Чем вас привлекала работа в библиотеке?

Некоторые приходят в библиотеку, говорят: «Хочу тут работать, потому что люблю книжки читать». Но библиотекарь не читает на работе. Он живет с книгами, видит их, знает, чувствует, организовывает. Книжный мир безумно интересный.

Какова, с вашей точки зрения, роль и функция библиотеки в жизни общества?

Это самый сложный вопрос, который можно было задать. Библиотека — концентрированный символ культуры. Это видно даже на практике. Например, если в небольшом селе закрывают библиотеку, всем становится ясно: место неперспективное, жизни здесь уже не будет. Это первое.

Второе: библиотека — единственное место, где можно бесплатно получить ответы на вопросы, которые тебя волнуют. Везде за информацию так или иначе приходится платить. Библиотека — так уж сложилось последние 200 лет — общедоступна и бесплатна. И в этом ее роль, которая не очень осознается.

Третье, тоже не очень осознаваемое. В библиотеке есть люди, которые готовят для тебя информацию и предоставляют в нужном тебе виде.

И четвертое. У библиотеки, во всяком случае в нашем обществе, есть социальная функция. Библиотека традиционно компенсирует отсутствие важных институтов, дающих людям возможность общаться, выговариваться, раскрывать душу. Это пошло с советских времен, когда люди зачастую не могли пойти в церковь на исповедь или на прием к психотерапевту — это было не принято. А библиотека — культурное место, библиотекарь — культурный человек: с ним можно поговорить, он тебя выслушает. И даже сейчас, если вы пройдетесь по библиотеке, то увидите: рядом с консультантом всегда сидит пожилой человек и рассказывает о своей жизни. Многие ходят к нам каждый день и сидят в читальном зале с утра до вечера. Это образ жизни.

Не мешает ли социальная функция полноценной работе библиотеки?

Люди приходят в библиотеку общаться не от хорошей жизни. Чем больше у них проблем, тем острее потребность в общении. А библиотека создает культурный контекст, у нее есть авторитет, который привлекает людей. Это побочный эффект ее деятельности. Конечно, это часто мешает. Мы бы хотели, чтобы к нам приходили не поговорить, а получить информацию. Для таких библиотек, как наша, очень важно не забыть свое академическое предназначение. Вне зависимости от того, что думают по этому поводу органы власти и люди, которые сюда приходят. Пока мы собираем необходимую информацию и обеспечиваем комфорт для читателей, я считаю, мы свою миссию выполняем.

Вы обратили внимание на важную вещь, о которой мы редко задумываемся: библиотеки всегда бесплатные. Не могут ли они в какой-то момент стать платными?

Нет. Потому что тогда они перестанут быть библиотеками. Это будет уже что-то другое — например, книжный магазин.

Как менялась ситуация в библиотечном деле за те годы, что вы им занимаетесь?

Библиотечное дело зависит от общества. На моем веку библиотеки несколько раз оказывались в кризисе, когда казалось: их авторитету уже ничто не поможет. Так было, например, накануне перестройки. В стране сложился книжный голод: все хотели читать, но книг, которые были интересны людям, никто не выпускал. Дефицит был страшный. Библиотеки жили своей жизнью: с одной стороны, в них почти не было хороших книг, а с другой — нужно было проводить идеологическую работу. В результате читатели перестали доверять библиотекарям, а библиотекари — читателям: те крали книги.

В перестройку начала выходить новая литература. Она попадала в библиотеки, и кризис закончился: к нам стояли очереди. Сейчас мы вновь переживаем тяжелые времена. Библиотеки перестали быть единственным источником информации: студенты, например, могут написать реферат, не выходя из дома. Читальные залы пустеют.

Любопытно, что на Западе картина противоположная. Читальные залы, особенно в университетах, переполнены. Это напрямую связано с уровнем образования. Студенты приходят в библиотеки не потому, что те проводят яркие пиар-компании, а потому что понимают: одного интернета для учебы им не хватит. Так что отсутствие студентов в библиотеках — приговор не библиотекам, а образовательной системе и обществу. Если можно учиться, строить карьеру, не читая, не ходя в библиотеки, грустно представить себе, что за общество мы строим.

Входит ли в круг ваших обязанностей привлечение новых читателей?

Перед нами такую задачу ставит Министерство культуры. Органы власти считают посещаемость показателем результативности. Но это неправильно. Библиотека — не театр и не музей. Для нас главное — выдача книг, предоставление информации. Более того, в первую очередь для читателя удобнее и, значит, лучше, если он не будет к нам ходить или станет проводить у нас меньше времени. Для этого мы выставили каталог в интернет. Раньше человек должен был прийти в библиотеку, заказать книжку, на следующий день вернуться, получить ее, посидеть в читальном зале и выписать из книги все, что нужно. А сегодня он может заказать книгу из дома и даже получить ее электронную копию.

Мы делаем все, чтобы люди к нам не ходили, но показатель, по которому мы отчитываемся, — количество посетителей, значит, мы должны искусственным образом привлекать в библиотеку людей, проводить какие-то акции. Библиотека все больше превращается в клуб. Этот диссонанс пугает профессионалов.

Вы пытаетесь противостоять этой тенденции?

Нет, мы ей поддаемся. Когда пошла волна «Библионочи», мы не могли понять, зачем нам это нужно: у нас и так достаточно читателей. Но потом поняли, что открытость — часть имиджа. «Библионочь» — это возможность показать читателю то, о чем он, может, даже не догадывается, удивить его, порадовать. Здесь главное — правильно расставить приоритеты и все делать в меру, чтобы не разрушить собственный имидж и не навредить собственным книжным фондам, коллекциям. Но из библиотеки нельзя делать проходной двор.

Как на вашем веку менялась система финансирования библиотек?

В 1990-е годы была проблема с финансированием. Денег нам давали очень мало, но мы были экономически самостоятельны и могли зарабатывать сами. Традиционно мы зарабатывали на ксерокопировании, но искали и другие возможности — например, пришлось заниматься бартером: однажды с нами расплатились вагоном типографской бумаги. За счет этого и жили.

В начале 2000-х ситуация частично улучшилась. Библиотеки стали получать деньги, но строго на определенные цели. Система правил и контроля была настолько жесткой, что работать стало очень трудно. Если нам удавалось сэкономить деньги, мы не могли потратить их на что-то другое — их приходилось возвращать. И в следующем году бюджет уменьшался. Это была сюрреалистическая система.

Сейчас мы как федеральная библиотека получаем деньги от Министерства культуры России. Часть идет в рамках государственные задания, то есть «под показатели»: мы обязуемся выдать столько-то книг, провести столько-то мероприятий, нас должны посетить столько-то читателей. Вторая часть — это дополнительные деньги, которые выдаются по нашим заявкам, например, на большие ремонтные работы, на покупку оборудования, проведение масштабных мероприятий.

Удается ли вам сейчас зарабатывать самим?

Мы зарабатываем примерно 5% от нашего бюджета — за счет копирования книг, сдачи помещения в аренду, видео и киносъемок, издательской деятельности. Но на самом деле это не бизнес.

Проблема библиотек в том, что они, создаваемые как бесплатные для населения организации, не могут существовать, даже частично, за счет пользователей. Финансирование их — дело учредителей, хотя сейчас и мы, библиотечное сообщество, ищем дополнительные пути поддержки библиотек. Так, в Российской библиотечной ассоциации мы создаем эндаумент-фонд для сохранения и пополнения книжных фондов библиотек.

Как обстоят дела с кадрами: идет ли молодежь работать в библиотеки?

У нас проблема с библиотечным образованием — оно существенно потеряло в качестве. Поэтому к нам приходит много молодых креативных людей из других сфер. Им кажется, что библиотеки — интересная площадка для творчества и самореализации. Со временем они постигают азы библиотечной работы, понимают, что это не просто клуб, — и тогда из них получаются хорошие профессионалы.

Не возникает ли конфликта между старожилами и новым поколением библиотечных работников?

Конечно, молодежь говорит на другом языке и действует иначе. Целое поколение библиотекарей привыкло к тихой, спокойной работе. Я видел в интернете такое сообщение библиотекаря: «У нас замечательная библиотека, нас все любили. Я успевала даже вязать на работе. А тут пришли молодые, начали устраивать какие-то штуки. И погубили библиотеку». Старое поколение, не выдержав такого давления, уходит. В муниципальных библиотеках происходит быстрая смена кадров.

На уровне крупных академических библиотек этот процесс идет гораздо медленней. Здесь больше, чем креативность, нужны профессиональные навыки. Да и карьеру у нас не построишь: максимум можно вырасти до замдиректора. Здесь карьера проявляется в другом — в развитии профессионализма, завоевании авторитета коллег. Это особенность больших библиотек.

Значит ли это, что в академических библиотеках все-таки есть проблема с омоложением кадров?

Хотя зарплаты у нас теперь средние по Москве, в крупные библиотеки идут работать менее охотно. Еще одна причина медленной смены кадров — психологическая. Люди у нас работают по 30—40 лет, и сказать им: «Извините, вы нам больше не нужны, уступите место молодым», — очень сложно. Я знаю, что в некоторых библиотеках директор для этого берет себе заместителя из другой сферы. Этот «чистильщик» меняет структуры, объединяет отделы и жесткой рукой подписывает приказы об увольнении.

Каким вам представляется будущее библиотек, особенно в связи с переходом в «цифру»?

Очевидно, что наступает системный кризис. Все посредники: издатели, редакторы, книгораспространители, библиотекари — становятся маргиналами. Способы коммуникации меняются: кто-то сказал «эврика» — и все тут же об этом узнали.

Через некоторое время под словом «библиотека» будут понимать что-то другое. Возникнут новые модели библиотек. Однако библиотеки с традиционными книжными фондами, я думаю, останутся. Новая литература все равно будет печататься, но книги будут приобретать новое значение: их будут ценить не только за информацию. В известной мере произойдет музеефикация библиотек. Но, в отличие от традиционного музея, где руками ничего нельзя не трогать, библиотека станет интерактивным музеем, в котором можно все потрогать, пощупать, почитать, изучить.

Другой тип библиотек будущего — «библиотеки без границ». Они будут собирать информацию на всех возможных носителях из самых разных источников и систематизировать ее. Этого сейчас не делает никто. Даже Google не придумал алгоритма системного поиска. А в библиотечной традиции есть выработанные годами многоуровневые системы поиска, так называемые деревья. Обогатив их, библиотека может стать институтом, который дает не просто информацию, а систематизированное знание и навигацию в этом знании.

Третий тип библиотек — библиотека-клуб. Эта та модель, которая активно развивается сейчас. В библиотеке делают стеллажи высотой в пять метров не для того, чтобы люди могли достать книги. Главное здесь — помещение. Туда приходят, чтобы пообщаться. Ведь разговор в окружении книг — это не то, что разговор в пивной.

Возможно, не все они будут называться библиотеками — будущее покажет.