Ректор РЭШ Шломо Вебер: «Аутсайдером может стать
кто угодно»

Почему экономические стимулы не действуют на всех людей одинаково? И как разнообразие народов влияет на экономическое развитие общества? Об этом рассказывает Шломо Вебер — профессор, ректор Российской экономической школы (РЭШ), научный руководитель Лаборатории исследования социальных отношений и многообразия общества РЭШ.

Термин «разнообразие» в социальных науках в последнее время звучит все чаще. Что он означает?

Все люди отличаются друг от друга, их можно делить на группы по разным признакам — этническая принадлежность, язык, религия, история и т. д. И эти группы по-разному реагируют на разные стимулы. Утверждение очевидное, но много лет назад оно не было таковым. Долгое время в экономической науке говорили про среднего потребителя (representative consumer). А сегодня гетерогенность стала важным элементом экономической теории и практики — нужно учитывать историю, психологию, культуру людей.

Разнообразие поддается измерению? Условно говоря, если в стране 10 языков — это много или мало?

Когда речь идет о биологическом разнообразии, мы обычно используем только число различных объектов — скажем, языков, на которых говорят в данной стране. А в социальных науках важно не только количество языков, но и сколько людей на каждом из них говорит. В прикладных исследованиях используют формулу, которую предложил итальянский статистик Коррадо Джини: людей разбивают на группы по языкам, на которых  они говорят, а потом подсчитывают вероятность того, что два случайно выбранных человека принадлежат к разным группам. Это индекс гетерогенности, или индекс разнообразия, и его можно применять не только к языкам. Стоит также упомянуть этнографическую карту мира, которую создали в Институте этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Ее представили на мировом конгрессе по этнографии и опубликовали в Атласе народов мира в 1964 году. До сих пор это самая известная база данных по этнографии в мире, несмотря на то, что тогда ученые работали без компьютеров. С ее помощью можно провести сотни сравнительных исследований в странах с различным уровнем разнообразия.

Чем занимается ваша лаборатория в РЭШ?

Наша лаборатория была создана в 2013 году. Мы изучаем различные аспекты многообразия — языковой, исторический, географический. Не так давно начали оценивать генетическое разнообразие — распределение генов по населению страны. Интересно, например, как генетические различия народов бывшей Югославии соотносились с ее административным делением.  Народы говорили на разных языках и исповедовали разные религии, но более существенными оказались их генетические различия. Республики существовали вместе, но люди жили в своих деревнях и между собой практически не смешивались. С количественной точки зрения генетические различия между Черногорией и Словенией больше, чем, например, между Италией и Францией.

А как понять, насколько близки разные группы между собой?

Есть разные методы подсчета. Для оценки расстояния между языками используют список Сводеша, состоящий из 200 выбранных слов. Например, чтобы определить расстояние между английским и французским, мы определяем процент слов из этих двухсот, у которых нет общих корней в этих двух языках. Среди европейских языков довольно близки между собой итальянский и испанский, чешский и словацкий. Но проблема в том, что близость между языковыми группами вовсе не означает дружбу между их представителями. Как известно, самые тяжелые конфликты возникают между самыми родными людьми: братьями, сестрами.

Как язык влияет на поведение людей, которые на нем говорят?

Язык во многом влияет на то, как люди мыслят, в свое время такой вывод сделали Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф. А сегодня многие ведущие ученые полагают, что грамматическая структура языка может влиять на экономическое поведение. Например, если в языке есть будущее время, люди склонны меньше денег тратить, а больше откладывать. Кроме языка, влияние оказывает также этническая принадлежность, религия (например, трудовая этика протестантов). Плюс уровень доверия между людьми в конкретном обществе: про это писал, в частности, американский философ и экономист Фрэнсис Фукуяма.

Полезно ли для страны большое разнообразие с экономической точки зрения?

Это сложный вопрос, и на него есть традиционный ответ: и да, и нет. С одной стороны, разнообразие продвигает экономику вперед, но при определенных обстоятельствах может стать и тормозом для развития. Например, успех Кремниевой долины во многом связан с тем, что здесь перемешались люди разных национальностей и культур, каждая — со своим подходом к бизнесу. В какой-то момент среди совладельцев местных компаний было 40% иностранцев. Исследователи, изучая города, выяснили, что мегаполисы с большим социально-культурным разнообразием активнее развиваются, здесь выше доходы населения. А вот в Африке, где практически в каждой стране говорят на сотне языков, разнообразие приводит к тяжелым конфликтам. «Брат, почему ты меня убиваешь?» — «Ты же с другого берега». Миллионы людей погибли просто потому, что они принадлежат к разным этносам и говорят на разных языках.

Если сравнивать Россию с другими странами, то где мы находимся по уровню разнообразия?

Россия, конечно, не Африка, но у нас в стране более 100 живых языков, большое географическое и историческое разнообразие. Думаю, мы еще не до конца понимаем это разнообразие, в том числе как его использовать для развития общества. Тут есть над чем работать. Кроме того, важно не только само разнообразие, но и как субъективно мы его оцениваем, то есть наш взгляд сквозь призму собственных стереотипов. Представьте, что в маленький городок на Среднем Западе США переезжает семья с Ближнего Востока. С точки зрения ученых, в городке ничего не меняется, но местные жители впервые видят отличных от себя людей, и для них мир перевернулся. А в Лос-Анджелесе, например, живут миллионы разных меньшинств, и появление непохожей семьи — явление обычное, никто не будет воспринимать ее так, как в маленьком городе. Так что цифры, безусловно, нужно учитывать, но также важно понимать, как люди субъективно воспринимают разнообразие.

А что вы думаете про проблему мигрантов? Для многих стран она сейчас стоит очень остро.

Федеральная миграционная служба опубликовала данные, согласно которым за последние годы на территорию России прибыло более 11 млн иностранных граждан. Я сам как-то стоял на перекрестке в районе улицы Полянка и ради интереса подсчитал, сколько людей рядом говорят по-русски. Получилось менее 50%. Правда, в этом районе находятся посольства Киргизии и Узбекистана.

Существуют разные подходы к «перевариванию» мигрантов. В США, например, люди приезжали из разных стран и попадали в плавильный котел, из которого они выходили гражданами этой страны. Израиль тоже пошел по пути плавильного котла — переселенцы и их дети все вместе изучали иврит. А вот Канада больше напоминает мозаику: здесь людям разных национальностей дают жить обособленно — взять хотя бы франкоязычный Квебек.

Какая модель лучше?

Однозначного ответа нет, каждая страна должна выбирать свой путь. И соблюдать баланс. Нельзя просто взять и сказать людям: «Забудьте свою историю, вы теперь граждане одной страны». Национальные чувства мигрантов, безусловно, нужно уважать, но также надо вовлекать переселенцев в местную культуру, делать их частью общества. Европа в этом не особо преуспела. В Германии, например, не сумели переварить турецкое население — эти люди живут своей жизнью, а многие даже не научились говорить по-немецки.

Почему же в США получилось, а в Европе нет?

В США не смотрят, кто ты и откуда приехал, там общество более открытое. Так сложилось исторически. И есть целый набор правил по локализации мигрантов, которые упрощены до предела. Люди зарабатывают деньги, посылают детей в университеты, и после этого их дети могут стать кем угодно. Сдал экзамен на знание языка и конституции — можешь даже баллотироваться в губернаторы. В Европе больше ограничений, здесь кастовый подход. Большие группы населения понимают, что они никогда не станут «своими», то есть полноценными гражданами. Япония, кстати, тоже очень консервативна, там чужакам пробиться очень сложно.

Но глобализация — естественный процесс, никуда от этого не деться.

Да, но плоды прогресса распределены по миру неравномерно, и в результате есть много проигравших. Так быть не должно. Когда я был моложе, то не понимал этого, а теперь думаю, что нельзя игнорировать целые группы людей и их желания. Аутсайдером может стать кто угодно — и белые, и цветные.

Нассим Талеб писал, что бескомпромиссно настроенное меньшинство, достигнув определенной численности, способно заставить остальное население играть по своим правилам.

Не думаю, что большинство будет подстраиваться под меньшинство. Но влияние действительно идет в обе стороны. Я много лет жил в Европе, и как-то мы с сыном собрались на футбол — посмотреть игру клуба «Андерлехт». Также это одноименный район в столице Бельгии. Лет тридцать назад спокойное было место, а сейчас там проживает в основном арабское население, не особо стремящееся усваивать нормы и принципы европейского общества. И мы себя почувствовали чужими. Власти упустили момент, когда можно было интегрировать мигрантов. Или взять Израиль с Палестиной. После победы в Шестидневной войне, когда наступил мир, надо было налаживать отношения с арабским населением. А страна в течение многих лет игнорировала проблемы, не вкладывала в развитие понимания и общих ценностей между еврейскими и арабскими школьниками. В итоге отчуждение росло, начались конфликты, которые мы видим и сейчас. Пропустили момент, когда еще можно было все исправить. И это урок на будущее.

А как влияет большое разнообразие в стране на уровень коррупции?

Первое значимое исследование по этой теме, проведенное итальянским экономистом Паоло Мауро, было опубликовано в 1995 году. Разнообразие в целом отрицательно влияет на экономический рост, систему образования, здравоохранения, качество административных институтов. И есть прямая корреляция между степенью разнообразия и уровнем коррупции в обществе. Когда в стране много различных групп, каждая лоббирует свои интересы, что приводит к коррупции, и экономическое развитие при этом замедляется. Как пример — страны Африки, где после получения независимости начались политические волнения, власть переходила от одной группы к другой, и рост был потерян.

В последние годы стали говорить о том, что надо учитывать не только уровень разнообразия, но и экономическое неравенство.

Неравенство вредит развитию страны?

В 2013 году вышла книга Томаса Пикетти «Капитал в XXI веке», автор привлек большое внимание к этому вопросу. Но пока не очень понятно, как неравенство связано с развитием экономики и общества. Недавно в РЭШ читал лекцию бывший главный экономист Всемирного банка Франсуа Бургиньон, ведущий специалист в мире по экономическому неравенству. Я его спросил: «Можем ли мы сказать что-то определенное про влияние неравенства на экономическое развитие?». Он подумал и сказал: «Нет». Наука пока пытается понять, является ли сочетание экономического неравенства и разнообразия (этнического, лингвистического и др.) значимым фактором для развития.

Как выводы ученых, исследующих разнообразие, могут быть полезны бизнесу?

Приведу несколько анекдотических случаев из истории автопрома. General Motors, пытаясь догнать европейских конкурентов в сегменте маленьких седанов, выпустила свою модель и назвала ее Nova. Но для испаноязычной аудитории слово Nova означает «не едет» — «no va». Ford представил свой маленький бюджетный седан Pinto в Бразилии. А на португальском сленге слово pinto имеет отношение к маленькому размеру мужского достоинства. Mercedes вошел на китайский рынок под красивым именем Bensi. Позже компания выяснила, что это слово по-китайски означает «торопится умереть». То есть важно внимательно вникать в языковые особенности своей целевой аудитории.

Бизнесу также приходится учитывать региональную специфику и локальное разнообразие. Крупная производственная компания, которая открывала предприятия в европейской части России и в Сибири, сделала для себя вывод, что мотивационные стимулы, которые неплохо работали в одном регионе, не имели успеха в другом: люди относились к работе по-разному. Вот, для примера, Екатеринбург и Пермь — между ними существенная разница. Жители этих городов друг друга недолюбливают, так как сказывается борьба за неформальное первенство на Урале. Или Иркутск и Красноярск: города не так уж далеко расположены друг от друга, но в Красноярске люди деловые, энергичные, здесь лучше трудовая дисциплина, а в Иркутске — более расслабленные. Или же возьмем Тюмень, где я увидел у жителей очень позитивное отношение к жизни. Конечно, это богатый регион, но я бывал в самых разных местах, и только в Тюмени люди не жаловались на власти, цены и так далее.

Важная сферa применения данных по разнообразию — бюджетная политика государства, трансферты, которые должны определяться в соответствии со специфическими особенностями регионов.

В чем причина региональных различий, которые вы описали?

Причина чаще всего лежит в истории региона. Андрей Маркевич и Пол Дауэр исследовали отношение регионов России к столыпинской реформе — тех, где происходило сопротивление новшествам. Они учитывали статистику пожаров, убийств и т. д. Затем ученые сравнили отношение этих же регионов к приватизации — и получилось практически один к одному. Другой пример. Немецкий коллега рассказывал, что производительность труда в восточной части Германии до сих пор на 20% ниже, чем в западной. Хотя и там, и там живут немцы, у них общие язык, культура и религия. Похожая ситуация в Польше — три части страны были частью трех разных империй, и в итоге мы видим серьезную разницу в их экономическом и социально-политическом развитии. Поэтому, прежде чем строить завод в каком-то регионе, надо изучить не только географию этого места, но и его историю. Тогда будет понятно, как здесь работать, насколько местные жители ленивы, стоит ли вкладываться в их обучение.

То есть уровень трудолюбия местных людей можно оценивать заранее?

Да, для этого надо работать с историками и смотреть на ситуацию в историческом разрезе. Есть специальная методология. Например, важно, были ли в регионе крепостные, каков уровень образования, здравоохранения, что собой представляет структура политической власти.

А полезно ли разнообразие для формирования команды? Например, сейчас многие компании активнее, чем раньше, привлекают в советы директоров женщин.

Многообразие, безусловно, полезно. Люди должны быть разного пола и возраста, с разным жизненным опытом. При этом разнообразие внутри команды не должно быть чрезмерным, иначе сложно сохранить общность: сотрудники будут как лебедь, рак и щука. Есть какая-то оптимальная степень разнообразия, которую может переварить конкретная группа.

Как на практике определить эту оптимальную степень?

Здесь уже придется обратиться к конкретному кейсу. Мы можем эмпирическим путем только установить общие принципы. Наверняка оптимальное соотношение существует, но это вопрос исследований, и мы пока находимся в начале пути.