Без рынка
нет инноваций

Политика поддержки инноваций выстраивается по-разному — в зависимости от того, на каком этапе находится экономика страны или отрасли.

На невысоком уровне технологий главный вклад в экономический рост страны вносят не собственные разработки, а внедрение чужих. Для развития важнее всего правильно заимствовать передовые решения и больше инвестировать в основные средства. Такое индустриальное догоняющее развитие хорошо известно из экономической истории, в том числе и отечественной. Другое дело — страны или отрасли, находящиеся на переднем технологическом крае. Они должны разрабатывать и внедрять свои собственные инновации, чтобы не отстать по темпам роста от мировых конкурентов.

Неспособность переключиться с одной модели экономического роста на другую — один из факторов, объясняющих феномен «ловушки среднего дохода». Так называют довольно распространенную ситуацию: страна успешно прошла этап догоняющего развития и достигла среднего уровня дохода, но институты, которые были построены в это время, не годятся для следующего этапа — инновационного роста. Переход от догоняющей к инновационной модели развития нередко оказывается слишком трудным.

Пример страны, попавшей в эту ловушку, — Аргентина. Она много раз пыталась догнать развитые страны, в том числе США, и всякий раз безуспешно. А Южная Корея, которая до 1998 года в основном воспроизводила чужие достижения, после азиатского кризиса смогла создать инновационную экономику. Кризис помог ей сломать институты, препятствовавшие переходу к экономике знаний.

Для Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) проблематика «ловушки среднего дохода» особенно важна, потому что многие из стран, в которых работает ЕБРР, прошли этап догоняющего развития и приблизились к уровню доходов развитых стран, но резко снизили темпы экономического роста в последние годы. Наш ежегодный Отчет о переходе к рынку (Transition Report) 2017—18 будет посвящен именно этому вызову. В частности, в этом отчете мы обсуждаем роль конкуренции: как именно вход на рынок, выход с рынка и рост предприятий способствуют инновациям и росту производительности, описываем роль новых моделей финансирования инфраструктуры и «зеленых» инвестиций. Еще один ключевой механизм выхода из ловушки среднего дохода — это развитие финансовых институтов (этому был посвящен наш Transition Report 2015—16 «Rebalancing Finance»).

Почему некоторые страны континентальной Европы — в том числе и страны с высоким уровнем образования и достаточно богатые — далеко отстают от Америки по показателю инновационности экономики? Одна из распространенных точек зрения заключается в том, что в Европе меньше возможностей для свободного предпринимательства, потому что государство играет слишком большую роль в экономике. Интересный для экономистов эксперимент сейчас проходит в Китае: здесь принята «Программа 2025» по переходу экономики от импорта технологий к их производству. По уровню ВВП на душу населения Китай находится на среднем уровне — примерно на том же, что и Россия. По мнению китайских ученых (и они предупреждали об этом руководство своей страны), помешать переходу к инновационной экономике может недостаток конкуренции и свободы частной инициативы. Китайское правительство много говорит о своих намерениях дать больше возможностей частному бизнесу, но пока ключевые позиции в экономике занимают госкомпании и госбанки.

Почему конкуренция, включенность в глобальную экономику и частная собственность так важны для инноваций? Дело в том, что сегодня основные инновации производит не госсектор, а частные организации. Если во времена холодной войны многие новые технологии (в том числе и в США) изобретали и внедряли в оборонном комплексе, то сейчас лидеры научных исследований и внедрения технологий — частные университеты и частные компании. В эпоху глобализации успешные инновационные компании получают гораздо больший «приз», чем во время холодной войны — размер глобального потребительского рынка намного больше, чем любой потенциальный госзаказ (даже американский). Поэтому стимулы изобретать и внедрять новые технологии сегодня сильнее именно у компаний, ориентированных на глобальный рынок, а не на государственный бюджет.

Идея коротко

ПРОБЛЕМА

Государство никак не может запустить механизм инновационного развития, без которого экономический рост неминуемо ограничен.

ПРИЧИНЫ

Слабая конкуренция, архаичные институты, отсутствие рынка венчурных инвестиций, рецессия.

РЕШЕНИЕ

Меры господдержки инноваций должны сочетаться с развитием финансовых рынков.

Откуда происходят инновации

Раньше считалось, что ключевую роль в инновационных процессах играют крупные промышленные компании. Считалось, что именно они обладают ресурсами, необходимыми для преобразования научных разработок в пригодные для рыночной реализации изделия и услуги. Однако исследования последних десятилетий не подтвердили эту гипотезу: наоборот, оказалось, что для инноваций важны как раз начинающие предприятия. Анализ самых значимых изобретений ХХ века показал, что более половины из них пришлось на долю молодых компаний. Особенно велика роль стартапов в растущих отраслях, где рынок еще не устоялся — к примеру, в отраслях, связанных с развитием биотехнологий и интернета. А крупные компании занимаются внедрением и продажей технологий — например, приобретая стартапы, придумавшие новые идеи, или покупая у них лицензии.

Все понимают, что инновации невозможны без образования и науки. Лучшие в мире исследовательские университеты — частные американские. Негосударственное финансирование исследований играет важную роль. Гранты корпораций и благотворительных фондов фактически транслируют предпочтения бизнеса и общества и помогают выбирать перспективные направления исследований, конкурируя с решениями чиновников. Впрочем, частные университеты США получают немало денег из федерального бюджета — от National Science Foundation, National Institutes of Health и т. д. Эти организации распределяют деньги на конкурентной основе: проекты оценивают компетентные независимые эксперты. Главный вопрос эффективности финансирования исследований не в том, кто выделяет средства, а как эти средства распределяются.

Практически во всех остальных странах ведущие исследовательские университеты — государственные. (Важное исключение составляет отрасль бизнес-образования; большинство лучших школ бизнеса — частные.) В целом государство может справиться с задачей поддержки исследований, но необходимо добиться того, чтобы деньги на них распределялись на конкурентной и прозрачной основе.

Кто и как финансирует стартапы

Источники финансирования стартапов могут быть разными: средства друзей и родственников, бизнес-ангелов (как правило, состоятельных частных лиц), банков, государственных фондов и фирм, специализирующихся на венчурных инвестициях. Для давно работающего предприятия наименее затратным способом является кредит, но для молодого, как правило, не имеющего активов для залога, кредит недоступен. Кроме того, у новичка, как правило, нет средств на обслуживание займа, поскольку в первые годы он не генерирует прибыль. Для молодых инновационных фирм важнейшим источником финансирования являются венчурный капитал и/или фонды прямых инвестиций. Венчурные и прямые инвесторы строят свою работу примерно по такой схеме: (I) тщательно выбирают объекты для инвестиций — инновационные компании; (2) входят в капитал и в управление на уровне совета директоров и менеджмента; (3) определяют порядок финансирования: стартап получает деньги траншами по мере достижения конкретных результатов. При этом на разных этапах развития компании финансирование поступает от разных пулов инвесторов — с разными компетенциями и аппетитом к риску.

Какова роль государства в построении системы поддержки инноваций? Обычно самой успешной считают американскую модель, которая отдает главную роль рынку, а не государству, причем на всех этапах жизненного цикла инновационных компаний. Но и в США государство поддерживает инновации молодых компаний (например, через программы поддержки малого бизнеса SBIC). В своей книге 2009 года «Boulevard of Broken Dreams» («Бульвар разбитых надежд») известный исследователь венчурных инвестиций профессор Гарвардской школы бизнеса Джошуа Лернер показал, что эти программы не слишком успешны. С другой стороны, Лернер не устает говорить о том, что и в рыночной экономике с развитой финансовой системой есть место государственной поддержке инвестиций — причем не только путем построения адекватных правил игры (регулирование финансовых рынков, законы о пенсионной системе и банкротстве, налоги), но и посредством соинвестирования с частным капиталом. Тем более важную роль государство может сыграть там, где финансовые рынки не развиты.

В 2012 году по заказу Форума открытых инвестиций Джошуа Лернер с соавторами из Bella Research и Российская экономическая школа провели исследование опыта поддержки инвестиций в развитых и развивающихся странах — в США, Израиле, Бразилии, Китае и Чили — и применимости этого опыта к работе российских институтов инновационного развития. Все государственные программы поддержки инноваций сталкиваются с двумя основными проблемами: во-первых, нехватка знаний и опыта (трудно выбрать правильную компанию и технологию); во-вторых, regulatory capture — захват рынка посредством мер нормативно-правового регулирования (на решения властей оказывают влияние бенефициары проводимой политики). Ключевой фактор успеха — это наличие «теста рынка» — механизма, когда государство, поддерживая инновации, ограничивается миноритарным пакетом. Тем самым оно не принимает решений о том, в какие именно проекты инвестировать, и более того, успех проекта также определяется рынком — тем, как построенный бизнес оценивают частные инвесторы уже на следующем этапе. Иначе говоря, и отбор проектов ex ante, и их прибыльность ex post в первую очередь зависят от решений частных инвесторов, которые рискуют своими деньгами, а не чиновников, у которых не хватает ни стимулов, ни компетенций.

Если же государственный институт развития замещает частного инвестора: сам отбирает проекты и определяет размеры инвестиций — это опасно по двум причинам. Во-первых, известно, что в государственные программы часто попадают предприятия, которые не умеют работать на своих рынках, но «талантливы» в получении государственных денег.

Чтобы справиться с этой проблемой, переход на следующий уровень должен предоставляться лишь предприятиям, которые добились успеха и тем самым заинтересовали внешних инвесторов. И во-вторых, если институт развития правильно выбрал и отрасль, и перспективные предприятия и полностью взял на себя их финансирование, он тем самым вступил в совершенно ненужную конкуренцию с частным венчуром. При этом, если речь идет о странах с несовершенными государственными институтами, частные венчурные инвесторы по определению находятся в проигрышном положении по сравнению с государственными, которые располагают существенным административным ресурсом.

Советская модель инноваций

Означает ли сегодняшнее отставание России в инновационных рейтингах необходимость возврата к советской модели организации науки и финансирования инноваций? Есть по крайней мере две причины, по которым это вряд ли будет эффективно в сегодняшних условиях.

Во-первых, это кадры. Многие забывают, что в Советском Союзе не было возможности уехать из страны, пойти работать в крупную компанию, создать свой бизнес. Фундаментальная и прикладная наука, несмотря на очень скромные по мировым меркам зарплаты, была фактически единственной сферой самореализации творческих людей, в том числе и потому, что в научных институтах существовала относительная свобода. Сейчас российская наука должна конкурировать за таланты с бизнесом и с зарубежными, отлично финансируемыми университетами.

Во-вторых, во времена холодной войны наука была стратегическим приоритетом оборонного сектора. Финансирование исследований и разработок считалось вопросом выживания страны. Сейчас — даже в условиях санкций — новые (по крайней мере, гражданские) технологии можно закупать за рубежом, поэтому у государства и общества нет столь сильных стимулов тратить так много средств на поддержание фундаментальных и прикладных научных исследований. Что же касается оборонных технологий, то в сегодняшнем российском бюджете просто не найдется таких средств, которые тратил на оборонку Советский Союз. По воспоминаниям Михаила Горбачева, в 1987 году на долю ВПК приходилось 20% ВВП и 40% расходов бюджета. В современной России (вдвое меньше СССР по населению) оборонные расходы составляют 3—4% ВВП.

Концепция «инновационного лифта»

К сожалению, в России система господдержки инноваций устроена не совсем так. Руководствуясь самыми лучшими побуждениями, российские власти выстроили «инновационный лифт» — всеохватную систему госинвестиций на всех этапах жизненного цикла компании. Сначала предприниматель обращается в Фонд содействия инновациям (официальное название — «Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере», неофициальное — Фонд Бортника) — он финансирует проекты на ранних стадиях. Затем инновационная компания может стать резидентом «Сколково», а пробыв там какое-то время, добиться финансирования от РВК или Роснано и наконец получить инвестиции от ВЭБ. Потом можно выйти на биржу, где основными инвесторами станут госбанки (впрочем, у госбанков есть и специальные подразделения для инвестиций в стартапы и на более ранних стадиях). Таким образом, государство входит в капитал инновационного бизнеса на каждом этаже «инновационного лифта». У этого «лифта» нет ни одного этажа, где государство не играло бы ключевой роли. Образно говоря, этот лифт никогда не останавливается на площадке, где есть рынок: инноватор может пройти весь путь от идеи до фондовой биржи, ни разу не пройдя теста рынка частных венчурных инвестиций.

Так как, в отличие от частного бизнеса, госинституты не склонны к признанию своих ошибок и прекращению проектов на ранних стадиях, ошибки чиновников накапливаются от этажа к этажу. Это приводит к существенным убыткам на последних стадиях, за что налогоплательщики и платят регулярными «рекапитализациями» институтов развития и госбанков.

Безусловно, «Госиннлифт» — естественное порождение экономики, в которой госкомпании контролируют все командные высоты. В такой экономике построить систему с преобладанием рынка хотя бы на некоторых стадиях жизненного цикла инновационного бизнеса вряд ли возможно.

Кризис и развитие инноваций

Насколько успешной оказалась российская система институтов инновационного развития? На этот вопрос ответить невозможно — когда пришло время показать и оценить их результаты, наступил экономический кризис. Стартапы, готовые к выходу на российский рынок, столкнулись с сокращением спроса на новые продукты из-за рецессии. Вследствие изоляции и санкций сжалась финансовая система. В целом в стране стало меньше аппетита на создание новых бизнесов. Усилился тренд на доминирование государственных компаний, а бюджет столкнулся с резкой нехваткой средств на обещанное повышение пенсий и зарплат бюджетников.

Вдобавок государство обратило вспять пенсионную реформу, что лишило страну длинных денег — долгосрочных финансовых ресурсов стало намного меньше. В последние три года горизонт планирования на российском финансовом рынке резко сократился: о 10-летних инвестициях речь больше не идет. Долгосрочным считается горизонт в три года. Для инновационной компании этого совершенно недостаточно.

Российский инновационный сектор сталкивается с проблемами не только со стороны предложения, но и со стороны спроса. Американские или израильские стартапы выходят на конкурентный глобальный рынок. Российская экономика находится в изоляции, а на внутреннем рынке господствуют государство и госкомпании, которым инновации не очень нужны. Для того чтобы исправить эту ситуацию, российское правительство в годы президентства Дмитрия Медведева пошло по пути «принуждения к инновациям», приказав всем госкомпаниям и госкорпорациям разработать «программы инновационного развития». К сожалению, пока нет причин полагать, что попытки перейти к инновациям по приказу сверху были успешными.

Технологическое проклятье России?

Финансовые управляющие всегда предупреждают своих клиентов: прошлый успех не гарантирует успеха в будущем. Означает ли тот факт, что инновационная экономика в России пока не построена, что это невозможно сделать в принципе? Исследователи по-разному отвечают на вопрос о том, почему России плохо удавалось создавать массовые высокотехнологичные продукты. Одни видят проблему в качестве национальных институтов, другие — в традиционной общинной культуре россиян. Важность и того, и другого фактора отрицать невозможно, но надо помнить, что и культуру, и институты можно изменить. Примеры двух Корей и двух Германий показывают, что с одной и той же исходной точки можно добиться совершенно разных результатов, если одна часть нации идет в правильную сторону, в другая — в неправильную. На протяжении жизни одного поколения и институты, и культура каждой из этих стран изменились до неузнаваемости.

Хороший пример построения инновационной экономики — Финляндия. После распада СССР эта страна попала в глубочайшую рецессию, поскольку ее экспорт был ориентирован на советское потребление одежды, обуви, бытовой техники. В постсоветский период Финляндии пришлось полностью перестроиться — и ей удалось стать передовой инновационной экономикой. Сейчас перед нею новые вызовы: ее экономика была во многом завязана на одну компанию Nokia, и трудности Nokia отражаются на всей стране. Но в целом экономисты оптимистичны в отношении Финляндии, потому что это нормальная рыночная экономика c отличными государственными институтами и системой образования.

Более того, есть примеры успеха и в России. В тех отраслях, где вмешательство государства было (до недавнего времени) ограничено, например в ИТ и интернете, российским предпринимателям удалось создать с нуля несколько компаний мирового класса. Поэтому вряд ли стоит говорить о том, что Россия обречена на технологическое отставание.

Конечно, не все можно изменить за несколько лет: некоторые изменения требуют десятилетий. Но чем большего времени потребуют они, тем важнее начинать их как можно скорее. И главное — не двигаться в противоположную сторону и не ходить по кругу.