Валерий Анашвили. Как
стать счастливым

Счастливыми хотят быть все, но далеко не все знают, что им для этого нужно. О том, как достичь счастья, рассказывает заведующий кафедрой проектов в сфере культуры НИУ ВШЭ, главный редактор журнала «Логос» Валерий Анашвили. Что такое счастье, можно ли дать ему определение?

Философы испокон веков пытаются дать определение счастью. Результат их размышлений двойственен: одни считают, что счастье — самостоятельная сущность и ценно само по себе, другие полагают, что счастье — это «побочный продукт» человеческой активности, направленной на иные цели. Например, Аристотель ставил во главу угла понятие добродетели: он считал счастливыми людей, которые реализуют свое понимание добродетели, помогая другим или героически сражаясь на поле боя. Но были и те, кто считал важнейшей целью жизни всякого человека счастье как гедонистическое удовольствие. При этом ясно, что одни из нас получают удовольствие от вкусной еды или дорогих украшений, а другие — от аскезы или интеллектуального самосовершенствования, однако и то, и другое — по сути, дорога к персональному наслаждению. Но, в целом, счастье даже без строгого научного определения — ­интуитивно ясное понятие. Если спросить вас, счастливы ли вы, вы дадите однозначный ответ. Так что главное — не определение, а понимание того, как быть счастливым и что для этого нужно. Насколько важно для человека испытывать счастье?

Если под счастьем мы понимаем вершину позитивных эмоций, то, конечно, это очень важно: удовлет­воренность жизнью дает человеку возможность развить все свои спо­собности, таланты и занять желаемое место в социальной иерархии. Несчастный человек не только испытывает нега­тивные эмоции — он с трудом общается, не получает удовольствия от работы, не находит себе места и порой даже накладывает на себя руки. Определяется ли способность получать удовольствие от жизни физиологическими особенностями человека?

Отчасти да. Науке, например, известно, что люди с активной левой лобной долей мозга гораздо счастливее тех, у кого наиболее активна правая лобная доля. Вам наверняка встречались люди, которые позитивно воспринимают окружающих, часто улыбаются и легче, чем другие, переносят ­неприятности. У них более активна левая лобная доля. Это врожденная особенность. ­Кроме того, на эмоции человека влияет такое вещество, как серотонин, — оно стимулирует нейротрансмиттеры, передающие электронные импульсы в головном мозге. Когда концентрация серотонина превышает норму, человек испытывает радость; когда серотонина мало — чувствует себя несчастным. В принципе, уровень серотонина можно повысить искусственным путем — например, с помощью лекарственных препаратов или наркотиков. Но, вспомнив философов, мы поймем, что такая химия — не слишком прямой путь к подлинному счастью. В нем мало­вато добродетели. Есть ли статистика, показывающая, кто считает себя счастливым, а кто — нет?

Если в самых общих чертах, то ничего оригинального: согласно ­опросам, счастливыми себя считают люди богатые, здоровые, стройные (то есть, скорее, худые, чем полные), семейные, имеющие высшее образование и работу; несчастными — бедные, толстые, одинокие, безработные, не имеющие высшего образования. Пункт «полные — худые» говорит о том, что удовлетворенность жизнью отчасти определяется стереотипами.

Да, счастье — это в некотором роде социальный конструкт. Еще 50 лет назад полные люди вполне могли считать себя счастливыми: на них не давил навязанный нам СМИ идеал красоты. Сегодня все иначе. Стерео­типы часто заставляют человека чувствовать себя несчастным вопреки собственным ощущениям. Социальная среда диктует нам определенные условия, например: если ты хочешь соотносить себя со средним классом, но ездишь на ­допотопной Пежо-206, то ты, безусловно, обязан быть несчастным и попросту не имеешь права быть счастливым. Счастливый должен ездить на Тойоте, а еще лучше — на БМВ. Все это довольно неприятные издержки неминуемой социализации человека, расставляющей для удобства «внутренней классификации» и управления иерархиями такие потребительские «вешки» и маркеры. То есть для счастья важно обладать вещами, которые принято иметь в той или иной социальной среде?

Да, и на первый взгляд кажется, что этого достаточно. Но на самом деле это не так. Проблема в том, что нам важно думать, что мы лучше других. Это стремление вшито в нас эволюцией и естественным отбором. Наши предки миллионы лет жили в условиях жесточайшей конкуренции, когда выигрывал тот, у кого длиннее хвост, или ярче окрас, или громче рык — именно он имел больше шансов на то, чтобы создать потомство. Как показывают опыты, у обезьян, занимающих лидирующее положение в стае, повышается концентрация веществ, которые свидетельствуют о счастли­вом состоянии; кроме того, эти обезьяны дольше живут (как и обладатели «Оскара» — в среднем они живут на четыре года дольше актеров, никогда в своей карьере «Оскаров» не получавших, а «дважды оскаронос­цы» живут дольше в среднем на шесть лет). Сравнительное превосходство над окружающими делает нас счастливыми. В эпоху материальной культуры стремление доминировать (и возможность проявить это доминирование) проявляется в том, что мы хотим обладать более качественными, более дорогими, чем у окружающих, вещами. Если мы ими не обладаем, мы ощущаем дискомфорт. Это не плохо и не хорошо, это не делает нас стяжа­телями или бездуховными людьми — просто мы так устроены. Вот мы покупаем Мерседес, но через месяц точно такую же или даже лучшую машину покупает наш коллега или сосед, и мы чувствуем себя несчастными. Нам кажется, что мы утеряли «конкурентное преимущество» перед другими «самцами». Звучит физиологично, но эволюционный механизм не победить. При этом для разных людей роль Мерседеса играют разные вещи: у кого-то ­ценностный горизонт не ­поднимается над реальным ­Мерседесом, для кого-то конкурентное преимущество — ­количество написанных им книг, для кого-то — нравственное самосовершенствование. Но исключительно ­материальное счастье — самое шаткое и нестабильное, поскольку у людей есть еще одна особенность: мы очень быстро привыкаем к имеющимся у нас благам. Нам нужно постоянно гнаться за новыми вещами, чтобы испытывать удовлетворение. Но не все ставят во главу угла материальные предметы.

Стремление превосходить в чем-то окружающих в той или иной степени присуще всем. Какими бы высокодуховными мы ни были, как бы отрицательно мы ни относились к материальной культуре, мы найдем возможность проявить это стремление. Допустим, мы будем посещать больше театров и сравнивать наши возросшие культурные потребности с потребностями окружающих. И будем этим (внутренне) гордиться и считать, что в этом-то мы уж точно превзошли всех своих коллег и знакомых. Просто материальная культура предлагает более легкую и менее трудоемкую реализацию этого механизма. Превосходить духовно гораздо сложнее, чем материально. Можно ли сказать, что счастье и благосостояние находятся в прямой зависимости?

Такой зависимости нет. В Японии, например, доход на душу населения за последние 50 лет вырос в семь раз, а индекс счастья, наоборот, упал. Похожая ситуация в Америке и в большинстве европейских стран — хотя там не так резко вырос доход и не так сильно упал индекс счастья. Жители Индонезии, Вьетнама, Колумбии или Сальвадора в целом счастливы почти так же, как жители США или Швеции. Так что, если мы говорим о счастье в экономических терминах, то необходимо различать два типа доходов: абсолютный и относительный. Для счастья важен относительный доход. Представьте себе, что вам повышают зарплату — но не так ­существенно, как коллегам. В этом случае вы не будете чувствовать того удовлетворения, которое ощущали бы, если бы у вашего окружения зарплата не повысилась. В Гарвардском университете несколько лет назад провели эксперимент: студентам описали два возможных мира — в одном они получают зарплату 50 тыс. долларов в год, а остальные люди — 25 тыс. долларов; во втором они получают 100 тыс. долларов в год, а остальные — 250 тыс. При этом цены и там, и там одинаковые. То есть во втором мире студенты стали бы богаче в абсолютном исчислении, но беднее — в относительном. Подавляющее большинство предпочли первый мир! Это значит, мы готовы быть относительно более бедными, лишь бы наш доход превышал доход окружающих. Если счастье — понятие отно­сительное и мы пытаемся догнать и перегнать окружающих, наверное, есть смысл тщательно подходить к отбору «контрольной группы»?

Да, это очень важно. Никогда не сравнивайте себя с людьми, которые выше вас по социальному, материальному, духовному статусу. Сравнивайте себя с теми, кто с вами на одном уровне или ниже вас. Это доставит вам огромное удовольствие. Можно ли научиться быть счастливым?

Первый шаг к тому, чтобы что-то уметь, — это понимать. Поэтому, чтобы научиться быть ­счастливым, нужно понять, что делает нас счастливыми. Перечислю несколько основных условий. Первое — близкое ­окружение: семья, друзья, то есть люди, о которых вы можете заботиться и которые будут заботиться о вас. Второе — возможность социализироваться. ­Безработица страшна не потому, что лишает вас дохода, а потому, что выдергивает вас из привычного ­окружения. Когда человека увольняют, он зачастую теряет все связи — у него уже нет повода общаться с бывшими коллегами, начальником, подчиненными — и это наносит ему серьезную травму. Вообще потеря работы вызывает у нас гораздо больше эмоций, чем повышение. Это, кстати, касается не только работы: потеря всегда накладывает на нас больший отпечаток, чем приобретение. Третье условие — доверие. Чтобы человек был счастлив, он должен доверять другим людям и ощущать, что другие доверяют ему. Как показывают многочисленные исследования, наиболее счастливы те страны, жители которых доверяют соседям, случайным прохожим, чиновникам и т.д. Это очень важный психологический момент, о котором, к сожалению, слишком часто забывают экономисты и политики. Четвертое условие — статус-кво. Сейчас модно рассуждать о модернизации, инновациях и прочих подобных вещах. Однако природа человека такова, что он радуется привычным вещам и не любит ничего нового, неожиданного, непонятного (вспомните о собственном опыте привыкания к принципиально новым вещам — до сих пор встречаются люди, не признающие мобильных телефонов и печатающие на письменных машинках, или о том, как вас расстраивает, скажем, смена парикмахера, или снос привычного киоска рядом с домом, или, наоборот, появление нового гаража во дворе). Это, кстати, проявляется и в рабочей среде. Когда кого-то из коллектива увольняют, вы испытывае­те дискомфорт от того, что меняется ваше социальное окружение. Такой же дискомфорт вы ощущаете, когда начальство ставит перед вами неожиданные цели, меняет задачи и т.д. Люди — довольно консервативные существа. И идея о том, что нужно постоянно менять структуру фирм, обновлять состав, изменять окружающую среду, с этой точки зрения не верна. Что делает нас счастливыми на работе?

Для человека очень важно не просто получать зарплату, но и чувст­вовать, что он приносит пользу окружающим. То есть если он много получает, но при этом, как ему кажется, делает что-то бессмысленное, он будет каждый вечер приходить домой глубоко несчастным. И наоборот, если он делает очень ­полезные вещи и чувствует, что работа соответствует его системе ценностей, но при этом получает не очень большую зарплату, домой он будет возвращаться довольным, и его не будет волновать тот факт, что материальная выгода не так велика, как могла бы быть. Поэтому в интересах компании ставить перед сотрудниками такие задачи, которые соответствовали бы их ценностям и картине мира. Условия работы должны быть такими, чтобы человек чувствовал свою значимость. Влияет ли система ценностей на миро­ощущение человека?

Безусловно. Люди, обладающие ярко выраженной системой ценностей и возможностью реализовывать их, гораздо счастливее остальных. Удовлетворенность жизнью напрямую связана с нравственным, духовным стержнем человека. И в этом смысле велика роль воспитания и образования, особенно школьного. Детям в раннем возрасте необходимо привить разветвленную систему общечеловеческих ценностей — гражданских, религиозных, нравственных и т.д. — следуя которым они будут становиться счастливее. А есть ли какие-то ­хитрости, позволяющие нам чаще ­чувствовать себя если не счастливыми, то хотя бы довольными?

Психологи выработали на этот счет несколько рекомендаций. ­Например, они советуют покупать не вещи, а впечатления. Я уже говорил, что адаптация к вещам проходит очень быстро, причем вне зависимости от их ­масштаба. К автомобилю можно привыкнуть так же, как и к шариковой ручке, которая нам понравилась. А радость от впечатлений (от хорошего отпуска, от посещения музеев, концертов, ресторанов и т.д.) длится дольше. Еще один совет — нужно делать добро окружающим. Когда человек тратит свой доход не только на себя, он испытывает гораздо больше удовольствия. С чем это связано?

Человек — социальное существо, он должен контактировать с внешним миром и чувствовать себя полезным. Кроме того, для него очень важны признание, уважение, любовь окружающих. Я не хочу сказать, что все это достигается исключительно финансовыми средствами, но ощущение, что вы помогли кому-то, делает вас гораздо счастливее. Что еще можно делать, чтобы чувствовать себя счастливым?

Перечислю еще несколько способов. Во-первых, всегда лучше покупать много разных мелких удовольствий, чем одно крупное. К одной вещи привыкаешь быстрее, чем к нескольким, тем более полученным последовательно. Счастливыми нас могут сделать даже, казалось бы, незначительные вещи, события и действия, которые не требуют от нас никаких усилий, например вдыхание аромата роз, созерцание красивого заката. Если вы будете накапливать в себе позитивные эмоции, то в конце концов почувствуете себя счастливым. Во-вторых, лучше платить за вещь сегодня, а получать ее завтра, чем наоборот. Предположим, вы приобре­таете что-то в кредит. В этом случае вы сразу получаете свою покупку, радуетесь ей какое-то время, быстро к ней привыкаете, и уже через месяц никакого удовольствия она вам не приносит. Но вы продолжаете платить, и у вас накапливаются негативные эмоции по отношению к тому, что, казалось бы, должно приносить вам счастье. Каждый следующий платеж будет вас нервировать, раздражать все больше и больше. То есть вы оплачиваете собственные отрицательные эмоции. Поэтому психологи советуют: поступайте наоборот, платите сейчас, а вещь старайтесь получить как можно позже. Пока вы будете ее ждать, вы будете радоваться жизни и мечтать о том, как будете этой вещью пользоваться. То есть к своей покупке вы получите совершенно бесплатный бонус — приятные фантазии и радость ожидания. В-третьих, при покупке стоит уделять больше внимания нюансам, истории бренда, связанным с ним мифам. Потом, уже приобретя желаемый предмет, вы будете все это помнить, рассказывать друзьям, искать о нем дополнительные факты. Ореол, окружающий вещь, продлевает радость от обладания ею. В-четвертых, нельзя покупать что-то только потому, что так делают другие. Подобные покупки абсолютно бессмысленны: адаптация к вещам, которые вам, по большому счету, не нужны, ­происходит ­максимально быстро, и траты — материальные, эмоциональные, временные — оказываются пустыми. Точно так же не стоит расходовать ресурсы на приобретение ­гарантий. Очень часто люди пытаются ­подстраховаться: приобретают дополнительную недвижимость, чтобы, случись что, продать ее, или продлевают гарантийный срок холодильника — вдруг он сломается. Мы покупаем себе страховку от жизни, от неудач, от потери работы. Психологи говорят: не надо этого делать, потому что наша психика устроена так, что мы очень быстро свыкаемся не только с приобретением, но и с потерей. Лишившись чего-то и испытав очень сильную первичную негативную эмоцию, со временем мы будем страдать гораздо меньше, чем можем себе представить. Поэтому трата материальных и прочих ресурсов на покупку страховки не сулит нам счастья. И последняя рекомендация: следует прислушиваться к рассказам окружающих о том, что приносит им радость. Хотя все стремятся к счастью, далеко не все понимают, что для этого нужно. Можно даже составить для себя каталог того, что делает других людей счастливыми. Допустим, кто-то рассказал вам, какое он получил удовольствие, побывав во Флоренции и посетив галерею Уффици. А вы себе делаете пометку: было бы неплохо туда съездить. Во всемирном индексе счастья Россия традиционно занимает одно из последних мест. Чем это объясняется?

Причин много. В частности, низкий уровень доверия в стране, отсутствие у людей свобод, развитой системы ценностей, возможности самореализовываться, чувствовать себя нужным, повышать собственный статус. Говоря о статусе, важно помнить: количество статусов, или «типов уважения», в любом обществе фиксировано — если вы переходите на более высокую ступень в социальной иерархии, значит, это место только что освободилось, кто-то ушел с него либо вверх, либо вниз. Когда общество дает людям такую возможность, они перемещаются внут­ри этой закрытой системы статусов благодаря своим личным качествам и достижениям. Общества, которые не предоставляют гражданам условий для повышения своего статуса законным путем, гораздо менее счастливы. Возможность реализовываться для нас крайне важна; если талантливый, умный человек не может найти применения своим способностям, он чувствует себя глубоко несчастным. Могут ли быть успешными государственные проекты, которые навязывают человеку новое понимание счастья?

Все режимы, которые предлагали гражданам определенный тип счастья, напирают на коллективизм и на общую цель. Люди, которые строили БАМ или коммунизм, были гораздо счастливее граждан свободной России 1990-х. Конечно, мы все ­переживаем индивидуально, общих эмоций не бывает, но, когда у нас появляется коллективная цель, двигаясь к ней, мы испытываем счастье. Как показывает история, это чувство не очень долговечно.

Да, это так. Дело в том, что общая цель — лишь одна из целей, которые должны быть у человека. Коллективные действия — лишь одна из необходимостей, которые мы испытываем. Есть и другие: уважение, доверие, свобода и т.д. Государство, стремящееся сделать своих граждан счастливыми, должно учитывать весь комплекс человеческих потребностей. А есть ли страны, которые ставят перед собой задачу сделать людей счастливыми?

Самый известный пример — ­Бутан. Король этой страны официально заявил, что состояние страны определяется ростом не ВВП, а ВНС — валового национального счастья, которое отражает баланс между материальным и духовным. Страна начала ориентироваться на этот показатель еще в 1970-е годы и вскоре стала одной из самых счастливых на земле. Но в 1999 году король совершил огромную ошибку — допустил в Бутан западное телевидение. В результате туда пришло 30 кабельных каналов — с рекламой, насилием, пропагандой потребления, и с этого момента в стране резко увеличилось количество самоубийств, разводов, выросла преступность. То есть уровень счастья радикально понизился, хотя доход граждан продолжал расти. Телевидение предложило людям новую систему ценностей, которые на самом деле никак не связаны с счастьем, и это привело к плачевным результатам. Хотя и сейчас Бутан остается одним из самых счастливых государств в мире. То есть пропаганда потребления делает людей несчастными?

Реклама предлагает нам материальную систему поощрения собственных успехов: «купите себе что-то, и вы будете довольны», «вы можете себе это позволить», «вы этого достойны» — типичные рекламные слоганы. Однако внутренне мы не ощущаем такой потребности. Предметы материальной культуры не могут быть символами или знаками наших достижений. К сожалению, чем больше мы развиваемся, тем меньше у нас остается шансов и возможностей каким-то иным образом продемонстрировать собственные достижения. Проще всего купить вещь и сказать себе: «я неплохо поработал, я молодец, могу себе это купить». В других, нематериальных, культурах человек действует иначе. «Я неплохо прожил жизнь и неплохо самосовершенствовался, — говорит он себе, — поэтому я могу посидеть и полюбоваться на закат. И я вижу не просто солнце, которое садится за край земли, я вижу сотни оттенков неба. Вот чего я достоин». И такой человек по-настоящему счастлив.