Кому должна
принадлежать информация?

Большие данные и интернет вещей — способность обычных «вещей» получать и отправлять информацию — сулят революционные перемены и в менеджменте, и в жизни общества. Предполагается, что вся информация, генерируемая интернет-компаниями и ­рассеянными по свету девайсами, принадлежит организациям, к которым она стекается. Что, если это не так?

Алекс Пентланд, профессор медиаискусств и наук МТИ, считает, что она не принадлежит компаниям и, если у нас не будет законов, точно указывающих на ее собственников, то потребители взбунтуются, надзорные органы начнут завинчивать гайки и потенциал интернета вещей не реализуется. Чтобы этого не случилось, Пентланд создал систему правил, которые четко определяют владельцев информации и позволяют контролировать ее потоки. Он назвал свою систему «Новым ­курсом в ­сфере информации» (New Deal on Data), и она оправдывает свое громкое имя. В беседе со старшим редактором HBR Скоттом Беринато Пентланд рассказывает о том, как его система завоевывает признание.

HBR: Почему вы занялись проблемой сбора данных и их конфиденциальности?

Пентланд: Когда мы проводим исследования в нашей медиалаборатории, мы увешиваем ­добровольцев датчиками. Они регистрируют данные о громкости их голоса, движениях и жес­тах, то есть индивидуальные сигналы, которые люди посылают при общении друг с другом. Едва взявшись за эту работу, я понял, как важна эта информация, а вскоре осознал и другое — что у этой медали есть оборотная сторона.

Человечество уже располагает данными, которые помогают защищать окружающую среду, выстраивать прозрачное управление, бороться с пандемиями, повышать профессионализм работников и качество потребительских услуг. Но с их помощью можно натворить и немало бед.

А интернет вещей усугубляет эти опасения?

Да. Если что-то и помогает людям увидеть свои действия со стороны, так это интернет вещей. С какой скоростью вы едете, когда везете детей из школы? Сколько съедаете за неделю? Сколько времени проводите на кухне? В спальне? Все это личное дело каждого, но, поскольку товаров со встроенными датчиками становится все больше, кажется, что за нами следят.

И когда человек осознает, что информация о нем постоянно куда-то поступает, он думает, не зря ли он позволяет собирать данные о его тренировках или его пульсе.

Именно. Кого-то это вообще не волнует. Но сейчас вам никак не дают знать, что за вами шпионят. Между производителями, надзорными органами и потребителями идет большая война: имеете ли вы право знать, что о вас собирают информацию?

Вы считаете, что такое право у нас есть. Как родилась концепция вашего «Нового курса»?

Я подумал: нам нужно сделать так, чтобы вы­играли все: и потребители, и компании, и государство. В 2008 году я написал программный документ для Всемирного экономического форума, за ним последовал ряд встреч и появились новые документы. В них объяснялась важность проблемы, описывались катастрофические последствия пренебрежения ею и идея тотальной перезагрузки — «Новый курс в сфере информации».

Название «Новый курс» напоминает о программе Рузвельта и звучит весьма вызывающе. На это вы и рассчитывали?

Конечно! Тот новый курс был настоящей перезагрузкой для США и приносил плоды по крайней мере полвека. Он изменил сам образ мыслей наших граждан.

А в чем суть вашего нового курса?

В том, что право собственности на информацию должно принадлежать человеку, к которому она относится. У людей будут такие же права на информацию, как на их тела или деньги.

Значит, вы предлагаете правила, по которым люди будут контролировать данные о себе?

Да. Новый курс позволит нам следить за тем, какую информацию о нас получают компании, и выбирать, разрешать пользоваться ею или нет. Наверное, компании разработают правила обращения с этой информацией. Тогда люди перестанут так раздражаться: они будут знать, что происходит и зачем, и смогут следить за этим.

Прозрачность — вот ключевое слово. По данным, которые о вас собирают, можно составить достаточно полную картину вашей жизни. Но нужно где-то держать эту информацию и охранять ее, потому что она особенно ценна, если находится вся в одном месте. Видя, как устроена ваша жизнь, вы сможете подбирать себе лучшие методы лечения и варианты страховки, планировать бюджет. Но где хранить эту картину? В кредитно-рейтинговом агентстве? Надеюсь, что нет. В Google? Нет. Так не у того ли человека, который и стал источником данных? Надеюсь, так и будет.

Компании боятся, что если потребители будут все знать о них, то запретят им использовать собранную информацию?

Компании боятся, что такие правила погубят их — и порой обоснованно. Скажем, некоторые телекоммуникационные компании хотели, чтобы клиенты разрешили им обмениваться с партнерами информацией о них. Они потратили на это сотни миллионов, но вспомните, что произошло, когда люди стали регистрировать свои телефонные номера в особой базе, чтобы им не звонили телемаркетологи.

Так что какие-то компании исчезнут, но это и к лучшему: если отношения между компаниями и потребителями станут более уважительными, экономика только выиграет. Мы сделаем ее ­стабильнее и предотвратим катастрофы.

Вы говорите о настоящих катастрофах, а не о банальных утечках данных?

Я имею в виду не только кражу денег с кредитных карточек. Я говорю о тайной продаже информации преступникам, которые с ее помощью вмешиваются в работу важнейших систем, ставя под удар жизни людей. Если произойдет нечто подобное, реакция будет несоразмерной: все закрыть! В два счета примут жесткие законы, и многие фирмы окажутся в очень трудном положении. Этого хотелось бы избежать, поскольку большие данные и интернет вещей сулят нам перемены к лучшему. Мой «Новый курс» поможет приобщить потребителей к новой информационной экономике. Сначала она принесет им более высокую стабильность, а затем люди постепенно привыкнут делиться информацией о себе и тем самым обеспечивать себе более высокие доходы.

Похоже, благодаря интернету вещей получение и сбор информации о нас выйдет на первый план во множестве жизненно важных систем.

Это уже происходит. В мире сейчас около двух миллионов людей с беспроводными кардиостимуляторами. Кто-то может по беспроводной связи следить за тем, как бьется ваше сердце, и это уже приводит к огромным положительным переменам в медицине. Но, если эту информацию не сможет контролировать сам «обладатель» сердца, последствия будут ужасными.

Корпорации вкладывают миллиарды в разработку стратегий, предполагающих полный доступ к данным. Google купила компанию Nest, Facebook* — WhatsApp. Производство портативных медицинских устройств переживает бум. Бизнес хочет знать все о своих клиентах — об их здоровье, местоположении, предпочтениях и образе жизни.

Ну да, если вы работаете в интернет-компании, вы посмотрите на «Новый курс» и скажете: что за бред! Этим компаниям будет непросто доказать клиентам, как важно собирать все эти данные. Когда на Всемирном экономическом форуме люди из Nest рассказывали о своей фирме, в зале поднялась буря: «Вы хотите сказать, что теперь Google будет знать, какая температура у меня на кухне и когда я вошел в гостиную?! Только через мой труп!»

Люди готовы предоставлять данные о себе, если они знают, что это принесет им пользу и что эти данные не будут передаваться куда-нибудь еще и использоваться в сомнительных целях. На этом и основаны некоторые правовые документы, созданные за шесть лет работы над «Новым курсом». Я имею в виду, например, предложенный администрацией Обамы закон «О праве потребителей на конфиденциальность» или директивы по защите персональных данных в Евросоюзе. Благодаря законам такого рода канут в Лету многие стратегии, построенные по принципу «Давайте собирать все обо всех».

Вряд ли компании сознают, что цена таких стратегий чересчур высока: слишком высок риск утечки данных и слишком уязвимы их важнейшие системы. Обеспечение безопасности — дорогое удовольствие, и все дороже обходятся сами утечки. Федеральная торговая комиссия ясно показала, что будет карать за них очень строго. И рискуют компании не только финансами, но и репутацией. Сеть Target очень пострадала из-за утечки, в которой вообще не была виновата. Она просто не поймала того, кто внедрил в ее систему свои программы — через систему отопления.

Опять же, если вы работаете в регулируемой отрасли, вам нужна лицензия, и до сих пор вы не имели права зарабатывать на данных, которыми располагали. Регуляторы предупреждали: дорога в ИТ-бизнес вам закрыта — эти данные вам не принадлежат. А теперь они говорят иначе: дорога открыта — если вы признаете «Новый курс». Но интернет-компании должны отказаться от ловушек в духе лицензионных соглашений для конечного пользователя и условий, которые мы все принимаем, щелкая на слово «согласен». «Новый курс» отводит ­клиентам активную роль, и это будет самым ценным, поскольку укрепляется взаимное доверие.

Как вы ответите гендиректору компании, если он скажет вам: «Послушайте, Алекс, хорошо, что это вас беспокоит, но вы тормозите прогресс. Нам нужны эти данные, и мы уж как-нибудь защитим их и успокоим людей, которые нам их предоставляют».

Это неправильно. Возьмите хотя бы финансовую отрасль. Она зародилась в 1800-х, регулирования в ней тогда почти не было — вот мы и получили череду взлетов и падений, которые разрушили целые сектора экономики и погубили множество семей и даже городов. Вот чем грозит невнимание к персональным данным. Говорят, что они — вроде топлива для интернета. Имеется в виду, что это новый тип активов, новые деньги. Но у нас нет регулирования для этих активов. Нам нужны банки информации. Нужен аудит информации. Иначе нас ждут ужасные бедствия из-за утечек, перехватов и коллективных исков.

К чему привело регулирование в финансах? К большей стабильности, росту доверия и более надежным финансовым институтам. Люди станут охотнее предоставлять данные о себе, зная, что это безопасно. Сейчас некоторой информацией вы ни за что не поделитесь: не скажете, где находятся ваши дети, не раскроете своих финансовых секретов. Будь эта сфера регулируемой, вы меньше боялись бы выдать свои личные данные.

Есть ли доказательства того, что такая информация и правда — что-то вроде денег?

Да. Мы создали в Европе несколько безопасных гаваней — городов, где действуют особые законы. В итальянском Тренто согласно «Новому курсу в сфере информации» живут сотни семей. Они отслеживают перемещения данных о себе и контролируют их. Все способы использования этих данных безопасны и поддаются проверке. И знаете, эти люди готовы сообщать о себе ­гораздо больше, чем те, кто не живет по правилам «Нового курса», потому что они доверяют системе и понимают, что им выгодно предоставлять информацию о себе. Если вы уверены, что ваши личные данные надежно защищены, это укрепляет экономику.

Эксперимент в Тренто проводится с Telecom Italia и Telefónica в преддверии принятия законов по защите персональных данных в Евросоюзе. Мы применяем разработанную моей группой в МТИ программу openPDS — открытое защищенное хранилище персональных данных. Оно позволяет людям видеть, что есть у сборщиков данных, и безопасно давать информацию о себе. Цель эксперимента в Тренто — узнать, как люди оценивают такие методы передачи информации и как они ими пользуются.

Главный вопрос звучит так: благодаря openPDS будет больше или меньше инновационных услуг? Похоже, что больше, ведь если потребители сознательно доверяют вам свои данные, вы можете предложить им услуги, какие никогда не предложили бы раньше, поскольку это было небезопасно. К примеру, теперь коллеги обмениваются данными о своих финансах. Если анонимный обмен безопасен, вы получаете приложения нового типа, которые предполагают обеспеченные платформой openPDS доверие и безопасность.

Будет ли это работать в большом масштабе?

Да. Мы обсуждали это с компаниями, у которых сотни миллионов клиентов, и я могу твердо ответить, что будет.

Вы верите в жизнеспособность «Нового курса»?

Я настроен оптимистично, ведь нынешнее положение дел никого не устраивает. Люди никому не верят. Если вы спросите, чего они боятся, они назовут сначала взлом персональных данных и только потом — ядерную войну. А «Новый курс» — это комплекс надежных, понятных мер, которые можно принять уже сегодня. Надзорные органы в это верят. ИТ-специалисты тоже. И умные люди в наукоемких компаниях. Вероятно, они и не совсем «за», но они считают, что мы сможем ввести эти меры. И тогда творчески мыслящим предпринимателям придется, отказавшись от нынешней привычки сгребать все данные напропалую, добиваться доверия клиентов, предлагая им свои услуги на новой, более современной основе. А мы просто должны продавить свою инициативу.

* принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена