Шалва Бреус

Осень 2004 года выдалась для меня и моей команды неожиданно жаркой. В начале года я стал владельцем находящегося в Нижегородской области целлюлозно-бумажного комбината «Волга». Разобравшись с самыми неотложными делами, сменив руководство, я решил пригласить наших европейских покупателей в Москву. Для всех было важно познакомиться друг с другом, обсудить стратегию и планы на будущее. Поэтому европейские клиенты охотно поддержали идею. Это были дистрибуторы, поставлявшие нашу продукцию крупнейшим издательским домам Европы, таким как Axel Springer, Daily Telegraph и др. Встреча проходила в одном из московских отелей. Я рассказываю с трибуны европейцам о перспективах сотрудничества, рисую радужную картину. А в это же время всего в десяти минутах ходьбы от отеля в наш офис совершенно неожиданно входит большой отряд хорошо вооруженной милиции и начинается классический российский обыск. Милиционеры, прибывшие из Архангельска, положив всех на пол, несколько часов изымали всю документацию, какую только могли найти. На следующий день иностранцы, преисполненные оптимизма, отбыли домой. Архангельские следователи, приехавшие в Москву на японских внедорожниках, уехали обратно «на севера». Позже выяснилось, что обыскивали нас в рамках дела, открытого против архангельского ЦБК. У этого предприятия уже несколько месяцев назад начались проблемы, которые нам, как оказалось, только предстояли. Мы поняли, что архангельский ЦБК и «Волгу» атакует один и тот же противник. Вероятно, в Архангельске он успел наладить тесные отношения с правоохранительными органами, чем и воспользовался, замахнувшись на нас. Интересно, что через год по решению суда мы вернули все свои документы. Но вот копии с них всплывали в самых разных, весьма далеких от Архангельска местах.

Пик проблем пришелся на 2005 год. Нами — с удивительной синхронностью — стали заниматься все мыслимые и немыслимые проверяющие и контролирующие органы. Нижегородское управление Федеральной налоговой службы обвинило комбинат в неуплате налогов на 450 млн рублей, после чего прокуратура Нижегородской области возбудила уголовное дело по факту неуплаты налогов в особо крупных размерах за 2001—2003 годы. В мае того же года предприятием стал активно интересоваться Росприроднадзор, и теперь уже его представители зачастили с проверками. Затем нижегородская природоохранная прокуратура обвинила ЦБК в загрязнении Волги. Комбинат проверяла даже санэпидемстанция. За ней потянулись таможенники: в Федеральной таможенной службе решили, что от сотрудничества с посредниками комбинат в 2004 году недополучил 156 млн рублей.

Происходящее не было для меня полной неожиданностью. Я уже понимал, что назревает нечто подобное. Спустя полгода, как я стал основным владельцем ЦКБ, ко мне обратились представители крупной финансово-промышленной группы, которая хотела бы купить комбинат. Я отказался. Возможно, это просто совпадение, но уже в начале осени в прессе появились негативные публикации о нас (эти публикации мы потом оспорили в суде и выиграли иски к нескольким местным СМИ). Потом начались обыски. В разгар этих событий я встретился с губернатором Нижегородской области Геннадием Ходыревым. Он предложил мне практически за бесценок продать предприятие все той же корпорации, с представителями которой я уже разговаривал. Я снова отказался. Сразу после этого администрация области поняла, что приватизация комбината десять лет назад, в 1990-х, была незаконной, и стала оспаривать ее в судах.